За кофе он сказал:

– Я знаю, где сегодня вечеринка.

– А нас пустят?

– Да.

Мэтт на вечер ничего не планировал, но захотел убедиться:

– Что, правда пускают незваных гостей?

– Такие незваные гости, как ты, там как раз и нужны. Гарри Кейн тебе понравится. Он хозяин.

– Заметано.

Пока ехали вверх, солнце нырнуло за край Плато Гамма. Они оставили велосипеды на заднем дворе. Когда шли ко входу, солнце выглянуло снова: сияющий красный полукруг над вечным морем облаков за краем бездны. Дом Гарри Кейна находился всего в сорока метрах от края. Секунду они наблюдали за меркнущим закатом, потом двинулись к дому.

Это было обширное бунгало почти правильной крестообразной формы с выпуклыми стенами, типичными для архитектурного коралла. Не делалось никаких попыток замаскировать его природу. Мэтт никогда до того не видел некрашеных домов, но должен был согласиться, что дом просто восхитителен. Остатки формирующего пузыря, благодаря которым все здания из архитектурного коралла приобретали характерную выпуклость, были здесь тщательно счищены. Открывшиеся стены были отполированы до розового блеска. Даже после заката дом слабо отсвечивал.

Словно он гордился своим чисто колонистским происхождением.

Архитектурный коралл был еще одним из подарков рамроботов. После генетических манипуляций над обычным морским кораллом он стал самым дешевым строительным материалом. Реальную стоимость имел только пластиковый пузырь, направлявший рост кораллов и удерживавший специальную воздушную взвесь, служившую им пищей. Все колонисты жили в коралловых домах. Даже если бы это разрешалось, немногие строили бы из камня, дерева или кирпичей. Но большинство все же старалось придать жилью немного сходства с домами на плато Альфа. Они пытались подражать экипажу при помощи краски, дерева, металла, псевдокаменной облицовки, сглаживая неизбежные выпуклости шлифовальными кругами.

Но дом Гарри Кейна был вопиюще нетипичен – и днем и ночью.

Как только они открыли дверь, на них обрушился шум. Мэтт подождал, пока его слух приспособится, – привычка, выработанная его предками, когда население Земли достигло девятнадцати миллиардов; хотя этим вечером он находился почти в двенадцати световых годах от нее. За последние четыреста лет землянин, не способный поддерживать разговор под тысячу пьяных голосов, мог бы считать, что он глух как пробка. Соотечественники Мэтта сохранили некоторые из этих привычек. Огромная гостиная была забита, немногочисленные стулья не пользовались спросом.

Помещение было большим, а бар напротив входа – огромным.