В головной части «гроба» выдавалась мягкая трубка с наконечником, тщательно обернутым пенорезиной.

Офицер снял наконечник и тихо сказал:

– Не бойся. Я друг. Усыплю тебя.

Он развернул мягкую повязку на руке Полли, достал пистолет и выстрелил в кожу. Появилось полдюжины красных точек, но девушка не шевельнулась. Никаких доказательств, что она услышала голос или ощутила укол.

Дежурный закрыл крышку и переговорную трубку.

Наблюдая за сменой показаний циферблатов, он изрядно вспотел. Потом достал отвертку и стал что-то подкручивать за индикаторами. Когда закончил, все восемь циферблатов показывали прежние данные.

Они лгали. Они утверждали, что Полли Турнквист бодрствует, но не двигается, находится в сознании, но лишена каких-либо ощущений. Они показывали, что она постепенно сходит с ума. В то время как Полли Турнквист спала. И будет спать все восемь часов вахты Лорена.

Лорен обтер лицо и уселся. Такой риск ему не нравился, но он был необходим. Девушка должна что-то знать, иначе не попала бы сюда. Теперь она продержится на восемь часов дольше.

Человек, которого ввезли в операционную банка органов, был без сознания. Это был тот самый человек, которого отряд Хесуса Пьетро обнаружил лежащим на выключателе мертвеца; тот самый, кого допрашивали утром. Хесус Пьетро закончил с ним; преступник был судим и осужден, но по закону он все еще был жив. Всего лишь юридическая формальность, не более того.

Операционная была велика, и в ней кипела работа. У одной длинной стены находилось двадцать небольших анабиозных контейнеров на колесиках, чтобы перемещать медицинские материалы в соседнее помещение. Доктора и интерны тихо и споро работали сразу на нескольких операционных столах. Столы представляли собой холодные ванны: открытые контейнеры с жидкостью при постоянной температуре десять градусов по Фаренгейту. Около двери стоял двадцатигаллонный бак, заполненный жидкостью соломенного цвета.

Двое интернов вкатили осужденного в операционную, и один тут же вколол ему в руку целую пинту соломенной жидкости. Они придвинули каталку к одной из холодных ванн. Подошедшая помочь женщина аккуратно закрепила дыхательную маску на лице человека. Интерны наклонили каталку. Осужденный без всплеска скатился в ванну.

– Это последний, – сказал один. – Ох, чувак, и устал же я.

Женщина посмотрела на него озабоченно, хотя эту озабоченность выдавали разве что очертания рта, скрытого маской, но не глаза. Глаза ничего не выражали.

– Идите оба, – сказала она. – Можете отоспаться. Завтра вы не понадобитесь.

Когда закончат с этим осужденным, банк органов будет полон. Согласно закону он еще жив. Но температура его тела быстро снижается, замедляется пульс.