Снова с братьями. Дома. В улье.

Сколько их здесь?

Коричневый был невероятно похож на Раджа. Как Радж говорил, улыбался как Радж. Он сказал:

— Вау! И впрямь брат Ваун! — В почтительных, взволнованных интонациях Раджа. — Я знаю о тебе все, брат!

Радж был мертв чуть не полвека. Ваун предал их, всех.

Оранжевый или, может, Зеленый, сказал:

— О, как чудесно наконец видеть тебя, Ваун.

— Мы знаем о тебе все, — сказал другой.

— Всего вы знать не можете! — возразил Ваун. — А про Раджа, Приора и «Юнити»?

Голоса смешались вокруг: «Конечно!», «Безусловно!», «Столько лет следили за тобой!», «Ты — герой!», «Мы рассчитываем на тебя!»

— Что будем делать с дикими, брат? — спросил то ли Фиолетовый, то ли Оранжевый.

— С дикими?

Ваун вспомнил и огляделся. Казалось, будто солнце засияло ярче, приятней стал морской ветер, холмы вдалеке зеленее. Клинок и Фейрн стояли на площадке, девушка прислонилась к лейтенанту, щекой прижавшись к его груди; он обнимал ее одной рукой. Она была потрясена, лицо ее стало непроницаемым, как камень.

«А что, черт возьми, я могу сделать с ними?» — подумал Ваун, а после понял, что решения теперь принимает не он.

А что, черт возьми, мы можем сделать с ними?

Он взглянул на братьев и увидел, что лицо Фиолетового обескураженно нахмурилось. Обескураженность перешла к Зеленому… и Оранжевому…

Они не понимали, почему он вообще сомневается.

— Естественно, нам надо будет их убить, — сказал он.

Фейрн завопила:

— Ваун!