— О Луисе?

— Да.

— Иезуит, одновременно самурай, хотя это и странно.

— Ничего странного. Иезуиты здесь — очень самурайский орден. Как вы познакомились?

Я скрепя сердце рассказал о бильярде и моем проигрыше.

— Да, я ожидал чего-то подобного, — задумчиво проговорил Эммануил. — Последи за ним.

— Господи, но…

— Ты еще скажи, что ты не шпион! Радость моя, у тебя извращенные этические представления. Кстати, отчасти это касается вас всех. Существуют общественные интересы, перед которыми твоя дешевая спесь — ничто. Благородство не в том, чтобы не быть шпионом, а в служении господину, государю, Богу. Неважно как, хоть наемным убийцей. Между прочим, иногда самурайская этика весьма разумна. Нет ничего постыдного в том, чтобы обмануть врага. Постыдна только трусость и измена долгу. — Он помолчал. — Твой японец кажется мне подозрительным. И у меня есть к этому основания. Не только ваша дурацкая ставка. Считай, что ты свободен от клятвы, но ему этого не показывай. Просто понаблюдай. Пока ни о чем более не прошу.

— Хорошо, Господи.

— Вот так! — Он вздохнул. — Ну и последнее. Варфоломей, сегодня ночью ты сделаешь сэппуку.

Варфоломей побледнел и поклонился.

— Часа в два, — уточнил Эммануил. — В саду перед приемной залой. Это тебя не обидит? Я понимаю, что по твоему статусу надо бы во дворце.

— Нет. Все в порядке, — тихо сказал Варфоломей.

— Будут только свои и несколько японцев по моему выбору, в том числе представитель императора. Если ты хочешь видеть кого-то еще — ничего не имею против.

— Спасибо, Господи.

— Назови своего кайсяку [50].

Варфоломей посмотрел на Марка. Марк побледнел.

— Я так и думал, — заключил Эммануил.

— Но!.. — воскликнул Марк.

— Не зря же я тебя учил, — вздохнул Варфоломей.