— Отныне он ваш, господин Баканурски. Носите его с честью…

Губернатор бережно натянул берет на шишковатую профессорскую голову, но руки медлили расставаться навсегда с привычной мягкостью нежнейшего серого фетра. Они расправляли его, подминали набекрень, по последней моде, так, чтобы лоб оказался самую чуточку прикрыт…

А когда все было сделано, Эжен-Виктор, ухватив героя за неширокие плечи, прижал его к себе и троекратно расцеловал в плохо выбритые щеки.

— Все, что могу, — повторял он, и голос его срывался. — Все, что могу лично…

Кукушка, выскочив из часов, сообщила:

— Ку-ку!

Время, отведенное на аудиенцию, истекло. Нет, не подумайте худого, подполковник охотно посидел бы еще, поболтал бы с понимающим человеком о прошлом, дочесал бы язык по адресу сумасшедшего Куно и его «Крокодилов», но… к сожалению, он не мог себе этого дозволить.

Ровно на час дня был назначен арест Генерального представителя Компании на Валькирии господина Штеймана А.Э., и хотя ордер выписали по всем правилам, положение Каменного Шурика было столь высоким, что акция могла бы и сорваться, не присутствуй на ней высший руководитель планеты.

Спасибо Грише! Если бы не он, настойчивый и упрямый, губернатор, вполне возможно, не отдал бы путных распоряжений секретарю, когда тот, доставив чай, покидал кабинет…

— Прощайте, дружище! — щелкнув каблуками, чуть поклонился носителю серого берета глава Администрации.

И вышел.

Успев с удовлетворением отметить: господин Баканурски настолько ошеломлен небывало щедрой наградой, что, кажется, все еще не может оценить, что же произошло…

Дудки! Он ошибся!

Профессор Баканурски не был идиотом. То есть в общем-то, конечно, был. Но не полным. Он понял все. И, будьте уверены, понял правильно.

Его, доктора искусствоведения, тонкую и воспитанную личность, ограбили среди бела дня, прямо в управе. Ограбили подло, холодно и цинично, пользуясь неоспоримым превосходством в физической силе и социальном статусе!

Боже, Боже, как же ты мог допустить такое?!

Мордастый выродок, строящий из себя большого начальника, решил зажать его, Анатоля Баканурски, законные креды. Больше того, он уже зажал их, отделавшись какой-то дерьмовой пилоткой и парой слюнявых поцелуев. И не отдаст! Ни за что не отдаст, даже если догнать и умолять, встав на колени…

Это — Валькирия, небеса которой беспощадны к слабым.

Кому, как не бывшему мэру Шанхайчика, знать это?

В вольном поселении профессору доводилось сталкиваться с людьми, глаза которых были похожи на осколки льда, как у губернатора. Даже на фоне прочей швали эти подонки отличались особой безжалостностью. Они способны были завалить человека ради пары-тройки чинариков, убивали и за меньшее, не испытывая никаких эмоций.