— Энергосети сдавала, — почему-то шепотом пояснила Оля.

Дальше произошло что-то непонятное. Она вдруг обнаружила себя в маршрутке, идущей от “Стадиона”, причем от посадочной станции ее отделяло уже три или четыре перегона. Рядом с ней сидел Илья. Оля так и не смогла вспомнить, где и когда они встретились. Кусок времени-пространства, начиная от разговора с Царевым, просто как вырезали из памяти. А по расчетам получалось, что кусок немалый. Даже если представить, что маршрутку двадцать минут ждали, куда-то выпал целый час. Но Илье она не призналась, что ничего не помнит.

Дома наглоталась фрискала. На всякий случай. Потом позвонила Наташе:

— Как сдала?

— Трояк, — странным голосом сказала Наташа. — Мать, ну ты и чудила…

— Я?! — изумилась Оля. Потом призналась: — Слушай, чехарда какая-то. Дело в том, что я совершенно ничего не помню.

Наташа не поверила. Но потом рассказала, и такое, что Оля не знала, куда от стыда провалиться. Хорошо, что она это не запомнила.

Было так. Наташа мямлила свой билет, в этот момент открылась дверь, и Царев вызвал Алавердиева наружу. Вместе с Алавердиевым вышел и Иосыч, хотя не имел права этого делать, кто-то из преподавателей должен был оставаться. Только они ушли, в аудиторию ввалились Оля и Робка Морозов. “Вот! — заявила Оля. — Он знает, как твою задачу решать!” Робка объяснил Наташе, как решать. Потом подсказал еще кому-то, в общем, студенты получили почти сорок бесконтрольных минуток на лихорадочное списывание. Потом распахнулась дверь, влетел Илья с белыми от злости глазами, прошипел Робке: “Ты что, совсем рехнулся?!”

— А ты спокойно так подходишь к Моравлину, берешь его под руку и уводишь. Пойдем, говоришь, нам домой пора. У всех рожи вытянулись, ты так сказала, будто вы вместе живете.

— Мамочки… — прошептала Оля. — Ничего себе… А что Илья?

— Да ничего. Засмеялся, обнял тебя и вы ушли. Тут же вернулись Алавердиев с Иосычем, я получила трояк и домой поехала.

Оля нервно засмеялась. У нее в голове не укладывалось, что такое могло произойти. Убедить себя, что этого не было, оказалось проще, чем поверить.

Математику сдавали последней. Оля уже и не волновалась совершенно. Во-первых, все знала, во-вторых, заготовила шпоры на все билеты. Альбина опоздала на час. Оля сдавала в первой партии. Билет попался хороший, мало того, что знакомый, Оля еще и тему эту любила и понимала. Но на всякий случай теорию скрупулезно списала.

И тут началось. Альбина вспомнила, что собиралась завалить ее. Она не задала ни одного вопроса по материалу третьего семестра. Гоняла по первому. Оля ответила на восемь дополнительных вопросов! Тогда Альбина задала вопрос вообще из школьной программы. Это была уже наглость. Причем тема-то была экзаменационная, Оля как сейчас помнила, что Ленке Соколовой эта теорема на выпускном досталась. Оля доказательство теоремы помнила, написала. Но, к своему ужасу, забыла название формулы, для доказательства которой потребовалась эта теорема. Альбина нехорошо обрадовалась, спросила еще одну формулу из школьной программы. Тоже из билетов. Оля в первую секунду испугалась, потому что формулу забыла совершенно. Но тут же вспомнила, как она выводится. И вывела.