— Зачем?

— Хочет поведать тебе некую тайну. Мне говорить не стал.

— Хорошо, — равнодушно согласилась Оля.

— Тебе, наверное, интересно, — он не стал писать заявление на Моравлина. Уверяет, что Моравлин ни при чем.

Интерес проклюнулся внезапно. Оля насторожилась, и обернувшийся Иосыч натолкнулся на ее пристальный и не слишком добрый взгляд.

— А вы выгнали Моравлина. Ни за что. И даже не чешетесь позвать обратно.

Иосыч неожиданно криво и очень по-человечески улыбнулся:

— Оля, я слишком хорошо его знаю. Этот человек, оскорбившись один раз, больше не возвращается.

Оля скрипнула зубами. А она ведь ему такое оскорбление на защите нанесла…

— Я бы хотел попросить тебя об одной услуге. Лично я. Не хочешь — не делай. Поговори с ним. Попроси просто приехать. Или хотя бы позвонить мне.

— Он не станет меня слушать, я для него пустое место… — вдруг заволновалась Оля.

Иосыч понимающе улыбался:

— Очень часто люди наотрез отказываются верить в очевидное. По разным причинам. Некоторые оттого, что не хотят брать на себя ответственность, некоторые… некоторые потому, что им придется пересматривать все свое отношение к жизни. Неважно, почему очевидное отрицаешь ты. Важно, что я уверен: если кто-то и может повлиять на Моравлина, то это ты. Поверь, у меня есть основания так думать.

— Но… я даже не знаю, где он.

— В Московье. И будет там, как сказал его отец, до пятнадцатого августа. А мне нужно, чтобы он был здесь не позднее третьего.

— Я попробую…

— Вот и хорошо. А к Цыганкову тоже зайди, как время выберешь.

* * *