— Уж не обессудьте, господа хорошие, — поклонилась молодка. — Отвыкла. Как есть отвыкла. Сейчас и коней обиходим, и вас покормим.

Из дверей харчевни вышмыгнул сутулый старик и, бочком пробираясь за спиной хозяйки, сошел с крыльца.

— Заводи телегу во двор. — Глан обернулся и махнул рукой Диреку.

Вслед за дедом появился паренек лет шестнадцати. На вид придурковатый (мне даже полоска слюны в уголке рта померещилась), но, судя по всему, старательный. Иначе кто б держал на голову хворого в харчевне? Он принял повод из моих рук. Старик занялся гнедым Сотника.

— Сейчас-сейчас, гости дорогие… — бормотал старик. — Бышок! Отворяй конюшню, веди коней в стойло! — это уже относилось к молодому слуге.

Гелка с Мак Кехтой тоже спешились, отдали поводья вернувшемуся пареньку. Работал он быстро. Значит, первое мое впечатление оказалось верным.

Дирек и Гурт поставили телегу справа, у самого плетня. Принялись распрягать лошадей.

Ойхон спрыгнул на землю. Пошатнулся и едва не упал. Должно быть, голова закружилась. Но придержался рукой за испачканный глиноземом колесный обод.

Мы зашли в дом.

Обеденную залу некогда строили с размахом, в расчете на два-три десятка посетителей. Четыре крепких стола с длинными лавками. Очаг на полстены. Слева от него стойка, на которой в ряд выстроились кружки, кувшины, миски. Под потолком висело на цепях тележное колесо. На его краю виднелись глиняные плошки. Нужен свет? Лезь на табурет и зажигай. В глубине зала широкая лестница с резными перилами вела на второй этаж. Надо полагать, в комнаты для гостей.

Только на всем этом великолепии лежала печать запустения. Как в заброшенном саду. Там побег не подрезан, там ветка обломилась, где-то кора гнилью пошла.

Хозяйка с помощью остроносой вертлявой старухи разжигала очаг — ему бы полку сверху, и такой камин вышел бы, что любой барон обзавидуется. Увидела нас, встрепенулась:

— Добро пожаловать, господа хорошие. Чем потчевать прикажете?

— Может, сперва с ночлегом определимся? — несмело проговорил я.

— Как скажете, господа хорошие! Там у нас четыре комнаты. Две побольше, две поменьше.

— Нам бы две. — Ойхон подошел к столу и оперся рукой. Видно, голова еще кружилась после прыжка с телеги. — Женщинам — ту, что поменьше, а мы уж как-нибудь в одной большой все уместимся.

— А слуги — на конюшне?

— Какие слуги? У нас слуг нет.

Молодка стрельнула глазами в сторону Гурта с Диреком, как раз заходивших в харчевню, но не сказала ничего.

— Все вместе, — веско проговорил Сотник. Словно точку в конце письма поставил.