— А ежели не нравится чего, Рябой, вертай задаток и дуй на все четыре стороны.

— Ладно, Кисель, ладно. Я чё? Я ничё. Было бы ради чего огород городить.

— Вот и славно, Рябой. Я знал, что у тебя деловая хватка. — Муйрхейтах кивнул, провел пальцем вдоль рукоятки висящего сбоку седла меча. — Вишь, в поселок въезжаем?

— Вижу. Пузырь это. Здешнего голову я знал когда-то. Препон чинить не будет.

— И славно. А видишь, мужики телегу чинят?

— Ну…

— Пошел бы, поспрошал малость, что тут да как? Не было ли чего необычного?

— Как скажешь, командир.

Тусан, отвернувшись от Киселя, скорчил зверскую рожу и даже язык высунул. Но коня пришпорил и подскакал к трем заросшим бородами арданам, копошащимся у задней оси длинной телеги. Такие приспособлены для перевозки бревен — бортов нет, только штыри съемные, удерживающие стволы от раскатывания. Лесорубы делают свои телеги крепкими — не враз поломаешь. Но если колесо вдруг отвалилось или ось треснула, чтобы починить, тоже усилия немалые приложить придется. А желания напрягаться в мужиках не наблюдалось. Тем более неподалеку призывно звенели гусли за приоткрытой дверью харчевни «Три медведя».

Рябой поравнялся с телегой, картинно осадил коня.

Муйрхейтах вздохнул. Вот уж шестнадцать дней они в пути. Обшаривают северные границы Ард'э'Клуэна в поисках той необычной опасности, что приблазнилась, иначе и не скажешь, сумасбродной бабе из королевского дворца. Понятное дело, с жиру бесится королевская любовница. А им мерзнуть, мокнуть, зарабатывать несварение желудка по придорожным забегаловкам. Ну, чего такого может принести северный суховей, будь он трижды неладен, чего уже не принес? Остроухим так наклали, что не раньше чем через полста лет очухаются. Даже дурковатую Мак Кехту, сказывали люди, трегетренский капитан гвардии завалил на дальнем прииске.

Кисель хмыкнул скептически. Вот в чем, в чем, а в правдивости хвастающегося направо и налево замечательной победой петельщика он сомневался. Потому как повстречал в одном поселке получившего расчет охранника купеческого каравана, ходившего в Лесогорье и даже дальше — на правый берег Аен Махи. Охранник пил горькую и глядел по сторонам ошалелыми глазами, но довольно связно рассказал услышанную на одной из факторий историю… Не сдохла остроухая людоедка, не сгинула в подземельях старательских. Объявилась на фактории Юраса Меткого, траппера с правобережья, в компании головорезов из числа людей — само по себе странно и противоречиво — и весь люд, от мала до велика, там вырезала.

Верить или не верить тому ардану? Кисель даже не задумывался. Услышал, накрутил на ус, и ладно. Пригодится. А не пригодится — что за забота? Можно подумать, других дел мало. Но, на всякий случай, рассказать Бейоне об ожившей Мак Кехте можно. Приукрасив и расписав, для правдоподобия. Иначе, того и гляди, без награды останешься. Ведь ничего особенного его отряд так и не обнаружил.