Он еще подумал, что, оказавшись в форте, может встретиться с убийцей отца. Шахревар не велел думать о нем, но Даймон не мог. Его гнев никуда не исчез, а жажда мести оставалась все такой же яростной. Но любая мысль о сенобите вызывала в теле нервную дрожь и обволакивала липким страхом. Еще живы воспоминания о том, как ледяные пальцы опустились в его уста и превратили в раба одним движением.

Если ему доведется столкнуться с Рапом, он не сможет с собой совладать. И Даймон на ходу стал вспоминать, что в таких случаях советовал отец. И будто наяву услышал его спокойный голос:

— Зверь может быть огромным. Зверь может быть невероятно сильным. Его сила превосходит твою, возьми хотя бы ластодонта, который затопчет тебя и не заметит… Ты должен бояться зверя. Обязан. Но не позволяй страху проникнуть в твои члены. Ты должен загнать страх себе в душу и обратить в азарт, в желание выйти из схватки победителем. И чем больше зверь, чем сильнее он — тем сильнее твой страх, а значит, сильнее азарт и желание победить. Когда ты почувствуешь это, твое тело вытянется в едином порыве. И мышцы нальются силами…

Юноше пришло в голову, что сенобит, какой бы мощью ни обладал, по сути и есть этот зверь, огромный и сильный. Это можно использовать. Можно…

Умом Даймон понимал наставления отца. Только ноги почему-то продолжали трястись в коленках.

Наконец перед ними появилась церковь. Разрушения ее не затронули; Думан решил, что суеверные орки побоялись осквернять символы человеческой религии. А еще странным казалось то, что на всем пути не попалось ни одного врага и прекратился огонь со стен. Помня предупреждение Шахревара, он попытался заглянуть в иные сферы, но натолкнулся на стену боли и плача, в которой было нетрудно узнать сущность второго сено-бита.

А затем в голове Думана раздался толчок.

Он остановился, единственный из всего строя. Младший брат бросился к нему, но крестоносец уже взял себя в руки.

— Словно волной ударило, — изумленно поведал он.

— Пойдем. До церкви осталось немного… — Даймон осекся.

Валявшаяся в придорожной канаве лошадь с развороченным животом попыталась встать на ноги. Передние копыта колотили по воздуху, задние скользили и разъезжались. Глаза полыхали безумием. Чуть дальше на дорогу вылезли несколько домашних кошек — они шипели и скалились. У одной отсутствовала половина тела: она ползла на передних лапах вслед за остальными. С другой стороны дороги на одного из штурмовиков набросился селезень со свернутой шеей. Он бил солдата крыльями и пытался клевать. В ответ получил здоровенный пинок, который отправил его в кусты.