— Лучков!

— Здесь... — отозвался Лучков.

— На выход.

Невысокий хмурый Лучков пробрел к дверям.

— Не задерживай, Лучков! Быстрее! Вот, распишись. Вот паспорт, вот повестка, вот деньги. Пересчитай. Всё, свободен! Завтра явишься.

Народ зашевелился.

— Степанов! — выкрикнул офицер и тут же поправился: — Стоп, не то. Остаешься, Степанов. Конопелько! На выход!

К выходу бодро двинулся очередной задержанный, затем следующий, затем еще... Люди выходили и выходили, и Сашка отчетливо осознал, что его фамилии в списках на досрочное освобождение из-под стражи быть не может. И хотя вчерашнее наваждение прошло, от него осталось легкое, смутное ощущение, что ему давно пора на волю — работать.

— Секачев! — крикнул офицер. Никто не отозвался.

— Секачев, я сказал! На выход! Понравилось, что ли?!

Сашку осенила невнятная догадка, и он тронул Секу. Тот уже не дышал.

— Здесь Секачев! — не медля ни секунды, отозвался Сашка и, уверенно рассекая оставшихся сидельцев, направился к выходу.

— Так... за паспорт... распишись...

Офицер внимательно посмотрел на Сашку, затем в паспорт, сличил, но Сашка знал, что в эту секунду службист не сумеет найти отличий. Просто потому, что так нужно Силе.

— Чего ждешь?! — рассердился офицер. — Расписывайся!

Сашка нагнулся над столом, поставил свою подпись и принял Секин паспорт и повестку, распрямился и замер.

Чуть поодаль стоял и внимательно смотрел ему в глаза пожилой милиционер. И было в его взгляде какое-то... узнавание, что ли?

«Всё, — понял Сашка. — Выход не состоялся!»

— Свободен, Секачев! — напомнил Сашке офицер. — Чего столбом стоишь? Не задерживай!

Сашка на негнущихся ногах тронулся прочь, мимо старика, но тот его подхватил под руку и повел по коридору. А у турникета свернул и, прикрыв его своим телом от дежурного, вывел на крыльцо и только здесь, оглянувшись по сторонам, остановился.