— Ну, вы, Федор Иванович, не здоровее меня будете...

— Да уж так получается, что здоровее, — язвительно усмехнулся Бугров. — Не в партере сижу!

— Придет время, и вы рядом сядете, Федор Иванович, — пообещал Сашка.

— Я никогда не окажусь рядом с тобой, Никитин, — с чувством произнес подполковник. — А знаешь почему?

— Почему?

— Потому что я всегда заодно с Родиной.

— Удобно, — пожал плечами Сашка.

Подполковник побагровел:

— Удобно, говоришь?! Люди жизни за Россию отдают! А ты в креслице развалился! Встать!.. Встать, когда с тобой подполковник разговаривает!

Сашка поднялся. Теперь они стояли глаза в глаза.

— Вот так, — шумно потянул носом Бугров. — Вот так...

Он стремительно развернулся, пробежал по проходу, легко запрыгнул обратно на сцену, прошелся и снова повернулся лицом к притихшей публике.

— Зарубите себе на носу: это не я вас сюда согнал; вы сами себя сюда согнали! Вы... — Подполковник ткнул пальцем в зал. — Именно вы вынуждаете нас так поступать! Именно вы не оставляете нам другого выбора!

— Хватит оправдываться, Федя, — звонко отозвалась из глубины зала Неля. — И не лги: у человека всегда есть выбор.

Подполковник сморщился, как от лимона:

— Вот только не надо мне этих слюней! Выбор им подавай! Вы сначала по-людски жить научитесь, а уж потом...

Двойная дверь хлопнула, и в нее вошли несколько дружинников с охапками огромных бумажных листов.

— Куда это, товарищ подполковник?

Федор Иванович оборвал фразу на полуслове и повернулся на голос.

— А-а... — махнул он рукой. — Там бросьте. Всё собрали?