— Не может быть, — не поверил Сашка.

— Может, Сашенька, может... Уж и дрючили меня за это в мэрии, уж и дрючили! Хотя их можно понять, Саша: у них у всех уже третья, она же последняя, фаза заболевания... ик!

— Что за фаза?

— Анамнез ясен... — уселся на кушетку доктор. — Перевозбуждение приводит к торможению... ик!

— И что дальше?

— Депрессия... ик! Фобии... ик! Смесь истеричности и агрессивности... все как у всех. Только дядюшка ваш своей смерти искал, а Бугров да Хомяков — чужой. Вот и вся разница. — Сашка нахмурился: что-то в этом было.

— А почему так?

— Вегетативная нервная система... ик!.. у них лучше работает. Организм лучше сопротивляется... Это у Евгения Севастьяновича было много от Бога, Сашенька, то-то он всё в небо смотрел... а у этой братии всё натуральное, всё от могучих народных корней... ик!

— А кому же тогда служит Сила? — вслух спросил сам себя Сашка.

— По плодам смотрите, Сашенька, по плодам... Спирт будете?

— Нет, спасибо... — отмахнулся Сашка. — А микробиолога прислали?

— Какой микробиолог, Саша? О чем вы? Им всем не до того, главное, духовную скверну искоренить! Они уже безумны... И ведь что интересно, Саша: сами чрезвычайное положение создали, и сами в нем как сыр в масле катаются! Мэр под шумок всех неугодных из администрации попер. Теперь там стерильно, как у меня в морге... Хотя теперь и у меня... идемте...

— Куда? — не понял Сашка.

— Идемте-идемте.

Качающийся от стенки к стенке Рейнхард прошел по коридору и толкнул тяжелую, обитую цинком дверь:

— Видите?

Сашка окаменел. На всех столах, на полу — везде лежали окровавленные трупы.

— Одиннадцать человек, Сашенька... одиннадцать человеческих душ... и мне еще сказали, чтоб к утру на всех заключения были. Нормальные...

— Что с ними? — хрипло спросил Сашка.

— Давка... черепно-мозговые, кажется, один инсульт... я еще толком не смотрел.