Да, это могло походить на объятия двух влюбленных, если бы не замешательство, которое Ружецкий увидел в глазах Пинта. Нет, здесь было что-то другое.

Пользуясь моментом, Ружецкий прокрался ему за спину и тихонько взял ружье. Он поднял голову: Лена смотрела на него из-за плеча Пинта. Она все видела. Но молчала. Наоборот, она даже слегка кивнула. Или ему это показалось? Как бы то ни было, Ружецкий должен был спешить. Сын ждал его в зарослях орешника. Ему была необходима помощь.

Ружецкий взял ружье и, затаив дыхание, отступил в тень. Он сделал несколько неуверенных шагов, каждую секунду ожидая грозного окрика: «Стой! Куда?» Но все было тихо.

Тогда Ружецкий развернулся и побежал — туда, где они с сыном делали первую в его жизни рогатку.

* * *

Пожар начался с южной окраины города. Сначала показалось, что стало светлее. «Рассвет? Уже рассвет?» — подумал Тамбовцев.

Нет. Небо над его головой было непроницаемо черным, а на юге словно полыхали зарницы. Но это были не зарницы, а отблески пламени.

Первой загорелась хибарка, где жила усатая Белка. Она вспыхнула, как сухой стог сена, с той разницей, что у огня был странный голубоватый оттенок.

Затем занялись еще сразу несколько домов. Все начиналось с маленького голубоватого огонька.

— Что это? — сказал Тамбовцев, указывая на юг. Ответа не требовалось. Все и так знали, что это. Пинт стряхнул овладевшее им оцепенение.

— Надо вывести их на улицу, — сказал он, указывая на дом Шерифа.

— Да, да, — засуетился Тамбовцев. — Пойдемте, коллега. Поможем.

Пинт, не оборачиваясь, протянул руку к забору. Пальцы схватили воздух.

— Черт! — он оглянулся. — Где ружье? Здесь было ружье. Где оно?

Он переводил взгляд с Тамбовцева на Лену. Тамбовцев пожал плечами. Лена молчала.

— Что такое? Оно исчезло.

Исчезло вместе…

Он огляделся. Так и есть — Ружецкого нигде не было.

Видимо, он улучил момент и потихоньку стянул ружье.

— Коллега! — послышался голос Тамбовцева уже из-за ограды. — Вы машину водить умеете?