«Как они живут?» — отстранение подумал он. Нескольких часов, проведенных в теле человека, ему хватило, чтобы понять: людей убивают эмоции. Пожирают изнутри, как зловредная опухоль. Отнимают разум, не дают ему развиваться. Страх, тоска, отчаяние, гнев, печаль, любовь… Что такое любовь, он пока не знал, но был уверен, что ничего хорошего в ней нет. Наверняка она тоже разрушает. Пока он не увидел ни одной полезной, положительной эмоции. Микки отогнал от себя прочь эти мысли. Они ему казались чересчур человеческими.

Он приближался к ЦЕЛИ, а в спину ему дышало жаркое пламя, объявшее южную часть города.

В этом не было его заслуги: существо, бывшее когда-то Иваном, исполнило давнюю мечту Шерифа — подпалило лачугу, в которой жила усатая Белка, и ее заведение.

Теперь Иван разгуливал по городу с дюжиной бутылок знаменитого Белкиного первача под мышкой и поджигал каждый дом, встречавшийся на его пути. Он обливал самогоном деревянные стены и подносил спичку, отчего они вспыхивали — сначала слабым голубоватым пламенем, а потом, когда бревна разгорались, оно становилось рыжим и начинало свою губительную пляску.

Где-то в городе еще оставались люди, но за них Микки не беспокоился: Иван и еще одно существо, слепленное в штольне последним, обо всем позаботятся.

И даже если у людей окажется оружие, это мало что изменит: очень трудно убить то, что уже мертво.

Их можно разъять на части, и все равно ноги будут до последнего топтать, а руки — до последнего тянуться к глоткам этих примитивных созданий.

Нельзя убить простую грязь, настроенную убивать.

Пока в городе царит ночь, это невозможно.

Первые лучи солнца снова обратят существа в горстку вонючего праха, но до рассвета еще есть время. Времени достаточно.

Это Микки должен был бояться оружия: с точки зрения жизнеспособности ему досталось самое уязвимое тело. Невероятно измененное волей мыслящей материи, исчерпавшее все заложенные в него резервы, развившееся до предела, оно все равно оставалось человеческим. Но так было необходимо для выполнения ЗАДАЧИ.

Он отнимет ТЕТРАДЬ у человека и пройдет те несколько сотен метров, что отделяют его от спасительного, уничтожающего огня. И тогда он прыгнет в огонь вместе с тетрадью, упиваясь радостью оттого, что жаркие рыжие языки пожирают хрупкие листы с написанными на них магическими символами.

Заклинания, древние, как сама земля, превратятся в пепел.

* * *

— Надо уходить отсюда! — сказала Баженова таким тоном, что никто не осмелился ей возражать.

Она стояла на середине Центральной улицы, держа в руках ружье Шерифа. Пинт подошел к ней и достал из кармана коробку патронов.