В сопровождении судьи и толпы журналистов Эдик двинулся вокруг поля к западным трибунам. Там уже приземлилась платформа главы сената. Анатолий Пупочкин стоял на возвышении в горделивой позе и ожидал победителя. Изрядно выпачканный кровью, с протезом вместо левой руки, Эдвард Цитрус вызвал у него самые противоречивые чувства. С одной стороны, главе Сената следовало пожать победителю руку, поздравить, сказать множество теплых слов, но почему-то этот невысокого роста человек с безумным взглядом и всклокоченными темными волосами вызвал у него страх. Пупочкин покашлял, стараясь ничем не выдать волнения. На него было направлено множество стереокамер, поминутно щелкали голографические фотоаппараты. Он не мог показать себя трусом перед лицом миллионов жителей цивилизованного космоса.

Волнение Анатолия Пупочкина оказалось вполне обоснованным. По мере того как Эдик приближался к сенатору, в голове у него всё больше мутилось. Лица на трибунах поплыли, смазались. Шагающий рядом журналист стал напоминать длинноногую цаплю. С заляпанного кровью газона арены на Цитруса смотрело множество немигающих глаз. Стараясь не наступить на них, он стал выбирать дорогу.

Заметив, что с победителем творится что-то не то, судья попытался поддержать его под локоть, но Эдик вырвал руку и пробормотал нечто нечленораздельное. Он и сам ощущал, что с его рассудком происходит нечто странное, стянул с головы шлем и отшвырнул в окровавленную траву. Корреспонденты центральных изданий отпрянули в стороны, опасаясь, как бы брошенный изо всех сил предмет не угодил в них.

Увидев выходку победителя, Анатолий Пупочкин весь затрепетал и всерьез начал подумывать, не пустить ли ему платформу в полет — подальше от этого однорукого. Страшным усилием воли он заставил себя оставаться на месте и даже улыбнулся, шагнув навстречу забрызганному кровью игроку, протянул ладонь для рукопожатия.

Эдик замялся на мгновение, словно размышлял, потом ухватил главу сената за запястье механической рукой и дернул. По трибунам прокатился крик, полный ужаса.

— Что… что вы… — пробормотал таргарийский журналист и упал в обморок. А Пупочкин дико завыл.

Следующим движением, выпустив оторванную кисть руки, Цитрус схватил Анатолия Пупочкина и одним движением свернул ему шею. Вой оборвался. А потом Эдик перерубил позвонки несчастного ударом встроенного в протез клинка. Словно этого было мало, Цитрус несколько раз ткнул главу сената выдвинувшимися острыми пальцами в области жизненно важных органов.

Несколько секунд, в течение которых весь стадион пребывал в глубоком шоке, хватило на то, чтобы, отшвырнув бездыханное тело, убийца метнулся прочь. Журналисты тоже кинулись врассыпную. Самые нерасторопные были атакованы Эдиком. Мощными ударами он расшвырял их по арене и помчался к воротам, ведущим к выходу со стадиона.