Я стала понимать желание австралийцев отгородится от материковых мутантов. Дело не только в якобы испорченной ДНК. Примерно так же жители материка отгораживались от выживанцев. Так зажиточные имперцы отгораживались от бедных соседей, делая вид, что не замечают, как те роются в мусоре, собирая бутылки из-под оранжины, чтоб сдать на завод для повторного использования.

Между нашими цивилизациями была пропасть не в одно-два поколения, а в целые тысячелетия. Об этой пропасти я редко говорила с Адрианом Маршем, хотя он странным образом постоянно пытался буквально залезть мне в голову, задавая регулярные вопросы: «Что ты сейчас думаешь?» Или «Что ты можешь сказать о том-то и том-то с точки зрения имперца».

Иногда мне казалось, что я на каком-то бесконечном интервью при приёме на работу.

Каждое утро я любовалась видом из окна.

Зелёные холмы. Ровные кроны деревьев, будто тоже распечатаны из актуального каталога растений в сабжект-принтере. Кое-где виднелись крыши соседних строений. Когда одному из соседей приходило в голову обновить архитектуру жилища, вокруг строения начинали виться стройботы. Через пару часов они заканчивали работу, и сосед въезжал в новый дом. Сосед был, как сказал Адриан Марш, «архитрендовый», обновлял дизайн хауса раз в несколько дней.

В чистом небе редко мелькнёт авион. И никаких громоздких дирижаблей с громкой рекламой или гроздьями грузовых контейнеров, которые заполоняли небо над всеми городами Империи. Контейнеры часто отстёгивались и падали, убивая иногда по несколько человек разом.

Потом принимала ванну. Почти бассейн. Полный горячей воды. Императорская роскошь! Вода не пахла ржавчиной или дезинфекционными химикатами. В ней не было мутных взвесей. Воду такой чистоты на материке можно было купить лишь в бутылках. Я даже помнила цену: три эльэкю за литр. Смешно вспоминать об этом, плескаясь в нескольких кубометрах чистоты, которая на материке стоила состояния.

А уж эти смешные состояния!

Клод или Жан-Люк гордились своими банковскими счётами. Но даже если они потратят все свои деньги, всё равно не смогут обеспечить и месяц той жизни, что вела сейчас я. Конечно, как я поняла, Адриан Марш не бедняк, но и не богач. Впрочем, у австралийцев нет сильного расслоения на богатых и бедных. Я до сих пор не понимало устройство общества. У них даже деньги отсутствовали, но при этом всё равно существовали какие-то системы измерения, единицы, которые австры копили или тратили на свои нужды. По-сути — те же деньги. Хотя Адриан Марш гордо отрицал это:

— Природа денег давно не имеет смысла для сверхразумного общества.