— Можно передать ему от нас весточку?- спросила Элисса.

Клут встряхнулся и принялся чистить перышки.

«Солиана что-нибудь придумает — в этом я не сомневаюсь. Но сейчас… ночь ваша, и вам не следует о них беспокоиться… хм-м…»

«Что ты хочешь сказать, птица?»

«Да так… ничего. Мне пора».

«Но ты только что прилетел, Клут!»

Сокол перебрался ему на плечо.

«А теперь должен снова улететь. Так хочет Сердце Лесов».

Эта таинственность всегда раздражала Тора — с тех самых пор, как его друг превратился в сокола. Клут почувствовал его беспокойство.

«Бояться нечего, друг мой. Это место — только для вас с Элиссой. Увидимся утром».

Элисса не могла принять участие в их беседе, по это ее совершенно не беспокоило. Она сама не заметила, как развязала пояс, и малиновое одеяние послушницы висело на ней мешком. Когда сокол вспорхнул, девушка вопросительно посмотрела на Тора.

— Похоже, мы предоставлены сами себе,- объяснил он. — Я собираюсь принять теплую ванну. А ты?

Она кивнула.

— Только заходи первым.

Тор скинул оставшуюся одежду и медленно пошел к пруду. Он кожей чувствовал пристальный взгляд Элиссы, но не оборачивался, лишь на миг задержался у края воды. Потом волна ласково коснулась его ног, и вокруг вспыхнули сотни крошечных мерцающих огоньков. Воздух наполнился тихим пением. Под эти звуки Тор вошел в воду и погрузился в ее ласкающую теплую глубину.

Элисса была очарована. Она стояла, не в силах оторвать глаз от танцующих огоньков. Они были всюду. Стоило протянуть руку — и что-то легкое, как пушинка, касалось кожи, и она слышала, как огонек приветствует ее. Она вспомнила, каким прекрасным казался Тор в этом мерцающем сиянии. Да. Она повторила то, что пришло ей в голову в то мгновение. Прекрасен, как бог.

Над водой, на другом конце пруда, показалась мокрая голова Тора.

— Просто сказка! — крикнул он. — Чего ты ждешь?

И снова нырнул. Элисса поняла: он не хочет смущать ее своим взглядом, пока она будет раздеваться.

Элисса стянула с себя мешковатое платье, потом исподнее. Кожа сразу покрылась пупырышками, но не от холода — здесь было на удивление тепло. Нет, причина была совсем иной.