– Ты берешь кровь у беременных женщин?! – В голове Элеоноры не могла уложиться мысль, что подобное чудовище способно топтать землю. Что оно еще не провалилось в ад! Туда, где ему и место.

– И у грудных младенцев тоже, – торжествующе подтвердил Вонримс. – У всех, кто выжил после эпидемии. У всех, у кого есть иммунитет.

– Но зачем? – простонала Элеонора, пытаясь понять логику монстра. Никаких оправданий подобным деяниям существовать просто не могло.

– Цель моя благородна. Хотя средства, может быть, и сомнительны, – процедил сквозь зубы граф. Он весь сжался и, кажется, как-то мгновенно постарел лет на десять, будто подумал о том, какую кару приготовили для него боги. Высшие божества всех планет и религий, сколь различны бы они ни были, одинаковы в одном – они напрочь теряют всё свое человеколюбие, когда в их руки попадает убийца и истязатель младенцев.

– Не существует такой цели, ради которой следовало бы мучить детей!

– Не считайте меня нелюдем, – отмахнулся Вонримс. – Дети совсем не мучаются. Мы их усыпляем, перед тем как умертвить.

– Гад! – взвизгнула Элька, и только хорошая реакция Какуна спасла графа от зубов королевы. Элеонора готова была вцепиться в горло ненавистного графа.

– Сатанист окаянный! – всхлипнула она, тщетно вырываясь из цепкого захвата начальника стражи.

– Почему сатанист? – искренне удивился Вонримс и почти сразу же самодовольно усмехнулся. – Вы видели алтарь дракона. Это всего лишь храм жертвоприношений, оставленный мне одним далеким предком. Я сохранил его как произведение искусства, а подсобные помещения приспособил под собственные нужды. Я не являюсь адептом культа дракона Наки. Я – атеист.

– Ты – дьявол!

– Я – атеист, – повторил Вонримс. – Королевская пропаганда убедила меня, что человек живет только один раз, и как только останавливается его сердце, всё заканчивается. Нет никакой награды за хорошие поступки или наказания за грехи. За всё воздается здесь и сейчас, – Вонримс показал рукой на подопытное существо за стеклом. – Посмотрите вот на это, ваше величество.

– Обычный дарлок, – проворчала Элька, стараясь стереть выступившие на глазах слезы о плечо. – И тринадцатый день, похоже, давно прошел.

– Это мой сын, – горестно поведал граф. – Он заболел пепельной немочью три недели назад, и я сделаю всё, что угодно, лишь бы вылечить его.

– Будешь убивать чужих детей?

– Уже начал. А впереди будут еще сотни жертв, крошка. Ведь у меня только одна жизнь, иу моего сына тоже одна жизнь. Я спасу его, даже если придется выпотрошить саму королеву.

«Положение стало безвыходным, – Элеонора хладнокровно оценила ситуацию. – Спасти меня может только чудо».