— До свидания, — растерянно сказал я. — Монашенкам привет.

Раскатистый хохот, гудки…

Ну и ну! Ничего не кончилось… главные неприятности ещё предстоят… движения воздуха, рожденные Штольцем… Я усмехнулся. Между прочим, никогда я не замечал за Виталей склонности к пусканию ветров. На что угодно готов спорить, у Зомби абсолютно здоровый кишечник.

В комнату проскользнула Милочка.

Оказывается, она тоже недолюбливает пудинг.

Я прижал её к себе и зарылся лицом в мягкие волосы. Пропади пропадом все проблемы! Я блаженствовал. Я её обожал. Милочка это мигом почувствовала.

— Ну-ка, ну-ка, Филипп, остынь-ка. Мы ещё не женаты и скромной невинной девушке вроде меня не пристало видеть у мужчины, даже жениха такое откровенное возбуждение.

— Не могу остыть, — сказал я тоном капризного ребенка. — Сейчас вот как схвачу в охапку — и конец твоей невинности.

— А как же страшная клятва? Землю ел?

Да, клятва была дана, и щепотка земли съедена, никуда не денешься. Я тихонечко и почти без притворства заскулил.

— Бедный, как он страдает! Может быть, нам стоит пойти искупаться? — предложила Милочка. — Вода в пруду — лёд. В самый раз подойдёт, чтобы охладить и успокоить моего страстного мачо. Да и мне небольшая тепловая встряска не повредит. А то совсем я тут у вас расслабилась без папочкиного присмотра. Почти неделю живу — и ни одной процедуры закаливания, ни километра кросса. Только молочные продукты да сдоба в изобилии. Да ещё твои, милый, непрекращающиеся… — она отвела мою руку от своего бедра, — приставания. Так можно и вправду обзавестись животиком. И убедительно прошу не искать в моих словах излюбленного тобой сексуального подтекста.

— Пошли, — согласился я и поцеловал её в губы. Крепко-крепко.

— Только пусть щеночек пойдет с нами, — не терпящим возражений тоном потребовала Милочка. — Ты не против?

— Двумя руками за! — с воодушевлением воскликнул я. — Но мое согласие… оно ведь могло бы быть как-нибудь вознаграждено… м?

— Конечно, конечно, — сказала Милочка. — Я разрешу тебе не отворачиваться в тот момент, когда буду снимать сарафан. Доволен?

По пруду гуляла мелкая волна, веял прохладный ветерок. С недалекого шлюза доносился шум падающей воды. Случившиеся поблизости три взрослых гуся, опекающих десяток крошечных птенцов, встретили наше прибытие с крайним подозрением. А самая крупная птица, очевидно, папа, по-змеиному вытянув шею и расправив крылья, с угрожающим шипением засеменила навстречу.

Милочка тихонько, но азартно взвизгнула и спряталась за моей спиной. Щеночек Кучум — "Серебрянский треф", подарок Коли-однорукого — залился яростным лаем. Однако в момент оценил свои силы реально и благоразумно последовал за нею. И только я с уверенностью бывалого укротителя настоящих-диких-животных-не-чета-этому-пернатому-щипачу развел пальцы «козой» и зашипел в ответ. Ошеломлённый гусак вначале остановился, потоптался, поводя головой с раскрытым клювом вверх-вниз, а затем вдруг спасся бегством. Но бегством, полным некоторого даже достоинства. Отступил.