Он кивнул в сторону Сергеева, отсчитывавшего уже второй пролет вниз.

— Нет, — совершенно искренне ответил Павел.

— Тогда держи. — Цыганенок залез куда-то за пазуху и извлек нещадно помятый бумажный конверт.

— Ну, давай. — Решив ограничиться минимальным количеством слов, Павел протянул руку.

— Чё — давай?! — возмутился пацан. — А бабки?! Ты мне бабки обещал!

— Сколько? — Решив, что спор обойдется дороже, Павел полез за бумажником.

— Пятьсот! — выпалил цыганенок. — Зеленых…

— Чего? — Павел остановил руку с портмоне и приподнял голову пацана за подбородок. Уж больно невинные у того были глаза — так и светились честностью и простодушием. — Какие пятьсот? Я тебе с утра все наперед дал…

— Молодец, вспомнил. — В голосе пацана послышалось разочарование, но не обида. — Держи… — Он сунул в руку Павлу конверт. Дернул за рукав. — Слышь, Больной, где такой кожан надыбал?

— А ну, брысь! — гаркнул Павел. — Ишь, кожан ему…

Глядя на сверкающие пятки, он раскрыл конверт.

Билет на самолет. До Иркутска. Та-ак!..

Догнав Сергеева на первом этаже, Павел на бегу хлопнул его по плечу.

— В аэропорт! Мухой!

До любой точки Москвы из этой дыры в самом центре города можно было доехать только по Третьему транспортному. Поэтому Федор сначала сорвал машину с места — Павел едва успел захлопнуть дверцу — и лишь после этого коротко бросил:

— В какой?

— Что в какой? — не понял тот.

— В какой аэропорт? — терпеливо уточнил Сергеев.

Павел снова раскрыл конверт с билетом.

— Домодедово.