— Знаем мы эти ваши мячики! — Артур умело сновал над вытянутой ногой. Отмокший гипс ломтями перепачканной марли шлепался в таз. — Так… А это еще что за хренотень?… Оппа!..

Выкрикнул он это столь напряженным голосом, что я резво приподнялся на локтях. Сначала разглядел побелевшее лицо доктора, а после и то жуткое, во что превратилась моя конечность.

От такого и впрямь можно было сказать «оппа». И даже кое-кто покруче. Чуть ниже колена нога начинала пугающе зеленеть. Тут и там поблескивали крохотные перламутровые пластинки. Словно прилипшая к коже рыбья чешуя. Но самое жуткое приключилось со ступней. Она заметно увеличилась — и в длину, и в ширину. Пальцы на ней, тоже обретя зеленоватый оттенок, противоестественным образом сомкнулись попарно, почти срослись и только самый большой оставался сам по себе. И тем не менее именно он заставил гипсовый каркас расползтись надвое. Ноготь, желтый и толстый, напоминающий медвежий клык, выпирал из-под кожи на добрых пять-шесть сантиметров. И такие же, но более скромные коготки, проклевывались на сросшихся парах.

Мы созерцали этот сюрреалистический ужас и молчали. Артур продолжал сидеть деревянным истуканом, я тоже не шевелился, не в силах оторвать взгляда от ТРЕХПАЛОЙ ЛАПЫ. Впрочем, и не трехпалой даже, — четырехпалой, как и положено. С внутренней стороны в районе косточки над пяткой бугрилась еще одна зеленоватая шишка с зернышком пробивающегося коготка. Четвертый палец должен был появится именно здесь. ДОЛЖЕН… Я со свистом втянул в себя воздух, чувствуя, как струится по спине холодный пот.

Почему я решил, что ДОЛЖЕН? Откуда я мог это знать?!.. Но ведь знал!.. Потому что видел уже не впервые.

Я зажмурился, и мысленному взору услужливо явилась картинка какой-то полуразрушенной церквушки. Холм из кирпичей и скошенный купол с золотящимся крестом. Точно могила погибшему великану. И я рядом с этой могилой — огромный и всхрапывающий, попирающий землю толстыми куриными ножищами.

Веки испуганно дрогнули и распахнулись. Господи! За что? Ведь неправда все это! Только чья-то злая шутка!.. Помоги проснуться!.. К чертям собачьим Безмена и Густава! Все возвращу и отдам, но только не это!

Глаза мои встретились с глазами Артура. Дрожащие губы его шевельнулись.

— Кто?…

Я едва его расслышал.

— Кто ты, Ящер?…

Кто я?… Он спрашивал, кто я такой?…

Мне захотелось расхохотаться, истерика билась в животе запертой в темницу коброй, тело скрючивали болезненные судороги. Я облизнул пересохшие губы, с запоздалым прозрением ощутил жжение во рту. В верхней части неба что-то стремительно вспухало. Странно, но ответ на идиотский вопрос доктора я знал.