— А почему нет? — Кора шевельнул бровью. — Слезы, как известно, очищают, а умиление сглаживает самые заскорузлые сердца. Но главное, ты должен осмыслить собственное бытие, публично подтвердить свой новый непростой выбор.

— Публично — это как? На суде, что ли?

— Неважно. Может статься, и на суде.

— Вместе со слюнтяем Сережей?

— А что? Ему это, кстати, непросто далось. Скрипучее попалось нутро, неподатливое. Возились с ним до седьмого пота. Однако, как видишь, результат налицо. Научились обламывать. Опыт — это все-таки опыт. Надо отдать должное, и Хасан ваш постарался, дал пару толковых советов.

— Хасан?

— А ты как думал! Дельных людей мы всегда готовы пригреть.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но в эту секунду распахнулась дверь, и в сопровождении Поэля в комнату вошли вооруженные автоматами бойцы. Круглые диски, массивные, крытые радиаторами стволы, — разумеется, я узнал знаменитые ППШ, хотя до сих пор видел их только в фильмах. Грубые все-таки были машинки! Как с такими войну выиграли? Или именно с таким оружием войны и выигрываются? Изящные-то Калашниковы шагают от поражения к поражению! Считай, на всех материках…

— Беседу придется отложить, — зевая, объявил Поэль. — Поздно, братцы, баиньки пора.

Кора недовольно качнул плечом.

— Пожалуй, я бы еще задержался. Сдается мне, через часок-другой мы с Павлом Игнатьевичем найдем общий язык.

— Найдете, успеете еще. Товарищ Булганин звонил. Лично. Дал распоряжение перевезти арестованного в гарнизон. Машина уже у подъезда.

— Ах, вот оно что. Тогда другое дело…

Крепкие руки стиснули меня справа и слева, стали отвязывать от стула.

— Одна просьба! — я дернулся.

Поэль с Корой враз участливо повернули головенки.

— Ну? Что за просьба?

— Хочу в глаза глянуть. Этой молодой стерве.

— Это которой же из двух? — Кора ласково улыбнулся. — Если вы о Наденьке, так с ней вы наверняка встретитесь. Она у нас на особом счету, не только агент, но по совместительству еще и следователь. Впрочем, и с Фимочкой можно организовать рандеву. Это как скажете.

В следующий миг меня грубо оторвали от стула, поволокли вон из квартиры — через обагренную кровью Гонтаря прихожую, вниз по лестничным маршам. От ударов о бетон гипс терся и рассыпался. Наружу показался желтый коготь. Конвойные этого, по счастью, не заметили. Скрипнула парадная дверь, в глаза ударили фары допотопного, крытого брезентом грузовичка.