— Прекрасно. — Ягер демонстративно зевнул. — В данный момент я собираюсь спать. Хочешь заползти сюда? Самое безопасное место, если они снова начнут обстрел. Я хорошо знаю, как ты храпишь, но думаю, что переживу.

Скорцени рассмеялся. Гюнтер Грилльпарцер сказал:

— Он тут не единственный, кто храпит.

Выданный собственным наводчиком, Ягер устроился на ночь. Пару раз он просыпался от звуков перестрелки. Наступление началось на рассвете, но — как он и предсказывал — ящеры были больше заинтересованы в закреплении того, что завоевали в предыдущий день, чем в преодолении усиливающегося сопротивления.

Отто Скорцени не обманывал, когда говорил, что надеется на бдительность радистов. Для вящей надежности он болтался среди них и развлекал бесконечным потоком непристойностей. Большинство рассказов были неплохими, а некоторые оказались в новинку даже для Ягера, который считал, что слышал уже все когда-либо придуманное в этом жанре.

Когда утро уступило место полдню, нервы Скорцени начали сдавать. Он метался по лагерю, пиная грязь и расшвыривая весенние цветы.

— Черт побери, мы уже должны были перехватить что-нибудь от евреев или ящеров Лодзи, — бушевал он.

— Может быть, все они мертвы? — предположил Ягер.

Эта мысль ужаснула его, но могла успокоить Скорцени. Но большой эсэсовец только покачал головой.

— Надеяться на это не приходится. В таких обстоятельствах обязательно кто-то выживает по той или иной глупой случайности.

Ягер вспомнил о сквернослове Максе, еврее, выжившем в Бабьем Яру. Скорцени был прав.

— Нет, что-то где-то ушло на юг.

— Думаешь, таймер не сработал, как надо? — спросил Ягер.

— Считаю, что это возможно, — согласился Скорцени, — но зажарьте меня вместо шницеля, если я когда-нибудь слышал об отказе таймера. Они защищены не только от дурака, но и от идиота, а кроме того — они продублированы. Рассылая товар вроде этого, мы хотим быть уверены, что он подействует, как указано в рекламе. — Он хмыкнул. — Это то самое качество, которое люди, не любящие нас, называют немецкой аккуратностью, а? Нет, единственно, от чего эта бомба могла не сработать…

— Что? — спросил Ягер, хотя у него была своя идея. — Раз в ней был и резервный таймер, то он должен был сработать.

— Единственно, от чего эта бомба могла не сработать… — задумчиво повторил Скорцени. Его серые глаза широко раскрылись. — Единственно, от чего эта бомба могла не сработать, так только из-за этого вонючего маленького жида, который отводил мне глаза, и суньте меня в дерьмо, если он своего не добился! — Он хлопнул себя по лбу. — Ублюдок! Дерьмо! Наглец! Если я еще раз встречусь с ним, отрежу ему шары, по одному. — Затем, к удивлению Ягера, он засмеялся. — Он обвел меня, как сосунка. Не думал, что кто-то из живых людей способен такое проделать. Я бы пожал ему руку, но после того, как кастрировал, не раньше. Говоришь «глупый жид» и считаешь это само собой разумеющимся, и вот на тебе. Иисус Христос!