Бэгнолл просто кивнул, чтобы не повторяться:

— Джоунз прав. Мы узнаем, что известно Герману о том, что собираются делать немцы.

Прежде чем выйти на улицу Пскова, он взял винтовку. Эмбри и Джоунз тоже захватили оружие. Оно имелось у большинства мужчин и у многих женщин: нацисты и красные русские напоминали ему ковбоев и краснокожих индейцев. Но игра здесь может быть более кровавой.

Они прошли через рыночную площадь восточнее развалин Крома. То, что увидел Бэгнолл, ему не понравилось. Лишь несколько «бабушек» сидели за столами, не было ни болтовни, ни шуток, которые звучали на площади даже зимой. Товары, которыми торговали эти пожилые женщины, были совсем убогие, словно они не желали показывать что-то получше из опасения кражи.

Александр Герман разместил свою штаб-квартиру напротив церкви Святых Петра и Павла, на улице Воровского, к северу от Крома. Солдаты Красной Армии, охранявшие здание, с подозрением посмотрели на англичан, но пропустили их к командиру.

Неистовые рыжие усы, которые носил Герман, придавали ему облик пирата. Теперь, когда лицо его стало худым, бледным и усталым, усы казались приклеенными, словно неудачный театральный грим. Огромная повязка по-прежнему охватывала его размозженную руку. Бэгнолл удивился, почему хирурги ее просто не ампутировали: он не мог себе представить, чтобы от изуродованной руки было больше пользы, чем от простого крючка вместо нее.

Он с Джеромом Джоунзом стал рассказывать Герману о предупреждении Георга Шульца. Но партизанский командир отмахнулся здоровой рукой.

— Да, я знаю, — сказал он на идиш, что для него казалось более естественным, чем русский. — Нацист, вероятно, прав — фашисты и мы вскоре снова начнем воевать.

— От этого никому не будет лучше, кроме ящеров, — заметил Бэгнолл.

Александр Герман пожал плечами.

— Им от этого тоже хорошего немного, — сказал он. — Они не собираются двигаться на север, чтобы захватить Псков. Большую часть своих сил они переправили в Польшу для войны с немцами. Мы воевали с немцами до нашествия ящеров и будем воевать после их ухода. Нет причин, чтобы не воевать с ними и сейчас, пока ящеры еще здесь.

— Не думаю, что вы победите. Герман еще раз пожал плечами.

— Тогда мы снова уйдем в леса и снова станем лесной республикой. Мы можем не удержать город, но нацисты не смогут удержать сельскую местность.

Это прозвучало с абсолютной уверенностью.

— Не означает ли эго, что нам здесь места уже нет? — спросил по-русски Джером Джоунз. Благодаря университетскому образованию он предпочитал этот язык немецкому; с Бэгноллом было иначе.