— Необходимо уточнить границы этой территории, но в принципе идея приемлема для Советского Союза, — сказал Молотов. С учетом германских успехов не только с бомбами из взрывчатого металла, но и с нервно-паралитическим газом и управляемыми ракетами большого радиуса действия, Сталин хотел бы иметь буфер между советской границей и фашистской Германией. — Поскольку Раса уже находится в Польше…

— Нет! — сердито прервал его фон Риббентроп. — Для рейха это неприемлемо. Мы настаиваем на полном выводе, и мы продолжим войну, пока не добьемся этого. Так заявил фюрер.

— Фюрер много чего заявлял, — не без удовольствия сказал Энтони Иден. — Например, «Судеты — последняя территориальная претензия, которая есть у меня в Европе». Заявление вовсе не означает соответствия реальности.

— Если фюрер обещает войну, то он ее начинает, — ответил фон Риббентроп, и это возражение Молотову показалось более удачным, чем можно было ожидать от Риббентропа.

Джордж Маршалл кашлянул, затем сказал:

— Если уж мы перешли на цитаты, джентльмены, то позвольте привести цитату из Бена Франклина, подходящую к нынешним обстоятельствам. «Мы должны все быть в одной связке, или же нас повесят по отдельности».

Яков Донской прошептал перевод Молотову, затем добавил:

— На английском это игра слов, которую я не могу передать по-русски.

— К черту игру слов, — ответил Молотов. — Скажите им, что Франклин прав, и Маршалл тоже прав. Если мы собираемся образовать народный фронт против ящеров, то надо забыть об удовольствии целиться друг в друга. — Он дождался, когда Донской закончит перевод, затем добавил, но уже для самого переводчика:

— Если я лишен удовольствия сказать Риббентропу то, что я о нем думаю, я хотел бы, чтобы и никто другой этого тоже не мог сделать. Это не переводите.

— Да, Вячеслав Михайлович.

Он посмотрел на комиссара иностранных дел. Молотов пошутил? Его лицо отрицало это. Но лицо Молотова всегда и все отрицало.

* * *

Уссмак поднял топор, взмахнул им и почувствовал отдачу в руки, когда лезвие врезалось в ствол дерева. С шипением он высвободил лезвие и ударил снова. Чтобы срубить дерево при такой работе, понадобится вечность, и он скорее умрет от голода, чем сможет выполнить норму, которую Большие Уроды СССР установили для самцов Расы.

Нормы были такие же, как для людей Когда до своего позорного плена Уссмак думал о Больших Уродах, то на первом месте было именно слово «Уроды». Теперь он понял, что значит «Большие». Все инструменты, которые ему и его товарищам дали охранники, были рассчитаны на их род, а не на ящеров. Они были большие, тяжелые и неудобные. Самцов из СССР это не волновало. Бесконечный тяжкий труд при недостаточном питании вел к смерти пленников одного за другим. Охранников это тоже не волновало.