Первое время разведчики ориентировались по компасу, но вскоре небо на востоке озарилось румянцем. Затем из-за горизонта появился огромный огненно-белый диск звезды. Воздух пустыни начал быстро прогреваться. С каждой минутой становилось все жарче и жарче. Моментально упал темп ходьбы, и спустя два часа граф остановил группу. Они прошли больше двадцати километров, и для начала для это было совсем неплохо. Воткнув копья в песок, наемники натянули на них одеяла, образовалась хоть какая-то тень.

Уставшие, измотанные люди буквально валились с ног. Заснули все почти одновременно, и даже дежуривший Ридле задремал часа на полтора. Сонное царство продолжалось до полудня, затем разведчики начали приходить в себя.

Перед вечерним маршем им надо было хорошенько отдохнуть, но сделать это оказалось тяжело. Даже под навесом люди изнывали от жары. Запасов воды хватало еще дней на десять, а потому расходовали ее очень экономно. Зато пища не лезла в глотку. Разведчики ели через силу, чтобы хоть как-то пополнить ресурсы организма.

Лежа на спине, время от времени приподнимаясь и смотря на Ридле, который в наказание за сон дежурил на верхушке бархана, Лунгрен произнес:

— Бедный Освальд, он сжарится в этих песках. Генрих, не пора ли парня вернуть под навес. Тащить его у меня нет ни малейшего желания.

— Свен прав, — вставил Аято, — полчаса на таком пекле — вполне достаточно. В конце концов, каждый из нас мог попасть в подобную ситуацию. Кроме тебя, никто в пустыне не бывал. Не удивительно, что даже такой хороший солдат, как Ридле допустил ошибку.

— Хорошо, — согласился Кайнц. — Пусть возвращается.

Граф уже и сам подумывал о прощении. Наказание действительно было суровым, а ведь еще предстоял длинный марш. Генрих с содроганием представлял, какого парню там, на верхушке бархана. Никуда не укрыться, не спрятаться. Сириус жесток и безжалостен.

Стоило Храброву свистнуть и призывно махнуть рукой, как Освальд сорвался с места. Он в одно мгновение скатился по песку и нырнул под навес.

— Воды, воды, — жадно запросил немец.

Виола тотчас протянул ему флягу. Ридле чуть ли не одним глотком осушил четверть. Пришлось в срочном порядке отбирать у него эту емкость. Переведя дух, Освальд наконец вымолвил:

— Братцы, это сущий кошмар. Я даже не могу представить, что мы вчера шли в такую жару. Нормальному человеку это не под силу. За тридцать минут с меня сошло сто потов. Еще немного, и я умер бы от обезвоживания организма. Обидно, что здесь даже могилу не вырыть.

После этих слов юноша рухнул на разложенные одеяла.