– Что вы там говорили о правилах? Когда боишься умереть? – спросила она.

– У вас жар.

– Мы можем говорить по-английски?

– Это еще зачем?

– В нем нет разницы между «ты» и «вы».

Она склонилась над ним, глянула изучающе. Снова поцеловала, как куснула.

– Обещай мне одну вещь. Пожалуйста.

– Какую?

– Если там окажется Джон… не стреляй, ладно?

– Ладно.

– Обещаешь?

– Да. Не волнуйся – я всегда держу слово.

– Я не волнуюсь. Ты и вправду сильно небрит. – Она прильнула к нему всем телом, он ощутил упругую мягкость ее груди, жар в голове – чип включился без команды.

– Сестра, да? – спросил он, задыхаясь.

Она закрыла ему рот поцелуем. Комната плыла к чертям, и ему больше не было дела до штурмовой группы, чьи прицелы сканировали стены.

– Время от времени мужчине нужна женщина, как нужна домашняя пища. – Перевод Ницше на английский дался ему с трудом.

От ее поцелуев на губах оставался привкус железа.

– Должно быть, чистеньким дамочкам вроде тебя нравятся грязные типы.

– Господи, да заткнешься ты, наконец? – Она никак не могла справиться с застежками чужого платья.

Он удержался от соблазна рвануть на ней тонкую ткань. Вместо этого, дрожа от нетерпения, помог ей расстегнуть пуговицы. В конце концов, это платье было ее единственной одеждой.