Ничего живого — только пару раз крупные — с волкодава — ящеры (что они жрут, интересно?) смотрели на них с вершины барханов.

Сказать, что башня ему не понравилась, значит не сказать ничего.

Чёрный с прозеленью каменный клык, вонзающийся в белесое небо. Метров восемьдесят от подножия до зубчатой вершины. Если и жить где темным магам давних времен — то именно в этом давящем своей массой и величиной сооружении.

Это очень древняя башня, — поясил Тао Хон. Очень.

— Да у вас тут, я вижу, всякие древние руины чуть ли не на каждом километре, — усмехнулся Аксимов. — Прямо плюнуть негде.

— Ты еще не был на Синем берегу, Или в Великой Пустыне. А там один Ирем чего стоит. Я уж не говорю про Гиперборею…

— А ты что, там был? — спросил майор.

— Доводилось, — небрежно бросил Тао.

— Так ведь говорили, — вмешался Серегин, — что Гиперборея — запретная земля…

— Верно. Но, как бы тебе это сказать, сотник, не для всех… — с оттенком высокомерия изрек Хон и больше не развивал эту тему.

— Он прав, — подтвердила Алтен. — Дурное место. Это башня Санташ-Сар. Ее построили древние люди в незапамятные времена, а покинули более пяти столетий назад.

— Там, — продолжила она, махнув рукой в сторону плоскогорья, — стоял их город, поглощенный скалами, ставшими в единый миг подобными воде. Так говорят легенды. А тут, в Башне Мрака, последние маги древних перед решающей битвой пытались обрушить на врага силы из-за грани мира, пробудив Стоящих За Пределом… Говорят, — понизила она голос, — у них было некое божественное яйцо, содержащее частичку Первичного Огня.

— Любопытно, любопытно, — пробормотал Кайтура, еще один маг из ковена Холми — фактически начальник эспедиции.

Отчего-то он жутко не нравился Дарике. Невольно неприязнь к нему передалась от жены и Артему.

Ну что — разбиваем лагерь и приступаем? — осведомился Аксимов у подчиненных.

Крайнев посмотрел на Серегина. Те дружно пожали плечами, дескать, поступай, как считаешь нужным, командир.

…Сказать, что башня Артему не пришлась по нраву, значит не сказать ничего.

Было в ней нечто такое, что сразу же заставляло насторожиться, испытать невольное удивление и страх.

Приблизившись на десяток метров, лейтенант наметанным глазом строителя определил, что камень, слагающий ее стены, — ни что иное, как лабрадорит. Черный с радужной прозеленью, очень твердый камень, отполированный до зеркального блеска.

А, подойдя вплотную, Серегин убедился, что отсутствие видимых швов между камнями объясняется вовсе не искусством неведомых каменщиков. Башня оказалась неведомым образом выточена из цельной скалы.