– Нет, Ричард, я не твой врач. Я…

– Сестренка отвечает за то, чтобы ты был счастлив, – перебила ее Тина. – Это намного важнее.

– Афина более или менее права…

– Я всегда права!

– …но порой она странно выражается. Тамара отвечает за моральное состояние больных в больнице имени Айры Джонсона и в клинике имени Говарда… и именно Тамара была с тобой, когда ты больше всего в ней нуждался, – она буквально носила тебя на руках. Но у нее есть множество помощников, поскольку генеральный директор Иштар считает моральное состояние – или счастье – основой лечения и омоложения. Поэтому я помогаю ей, как и Морин и Мэгги, с которыми ты пока не знаком. Есть и другие: они включаются в работу, когда у слишком многих пациентов возникают проблемы со счастьем. Это Либби и Дити и даже Лаз с Лор, настоящие мастера своего дела… что неудивительно, ведь они – сестры Лазаруса и дочери Морин. И конечно, есть Хильда.

– Погоди. Я начинаю путаться в незнакомых именах. Я понял, по крайней мере, одно: в этой больнице подают счастье на блюдечке. И все эти ангелы счастья – женщины.

– А как иначе? – презрительно бросила Тина. – Где еще ты найдешь счастье?

– Спокойно, Тина, – с упреком сказала Минерва. – Ричард, мы, женщины, заботимся о моральном состоянии мужчин… а у Тамары есть опытные работники-мужчины, которые опекают клиенток и пациенток. Для поддержания духа совершенно не обязательно привлекать представителей только противоположного пола, но так намного проще. Нам нужно меньше работников-мужчин для опеки над пациентками: женщины болеют реже. В клинике омоложения мужчин и женщин примерно поровну, но женщины почти никогда не впадают в депрессию, вновь становясь молодыми…

– Слушай ее, слушай! – вмешалась Хейзел. – Нас это только бодрит.

Она погладила меня по руке, а затем сделала невидимый для остальных жест, на который я не стал отвечать в присутствии посторонних.

– …тогда как мужчины во время омоложения хотя бы раз переживают душевный кризис. Но ты интересовался блокадой позвоночника. Тина?

– Я его уже вызвала.

– Одну минуту, – сказала Хейзел. – Эзра, ты показывал Ричарду свои новые ноги?

– Еще нет.

– Может, покажешь? Тебе нетрудно?

– С удовольствием похвастаюсь.

Встав, Эзра отошел от стола, повернулся кругом и поднял костыли, стоя без посторонней помощи. Когда он входил, я не смотрел на его ноги (сам не люблю, когда на меня таращатся), а когда он сел за появившийся следом столик для закусок, я уже не видел его ног. Мне показалось, будто он одет в прогулочные шорты и коричневые чулки такого же цвета, а между шортами и чулками виднеются костистые белые колени.