– Да была ли она тут у них такая вот спокойная? – хмыкнул майор.

Фёдор пожал плечами, а в кустах смачно пустил ветры Домашников.

– Вот-вот, – продолжал майор, – помнишь, что Петя говорил? О том, какие демонстрации разных религиозных экстремистов проходили в Лондоне, и всё такое? А то, что мы там только что увидели, а? Не на пустом же месте это всё сейчас происходит!

Исмагилов кивнул:

– Всё верно, но только это в большом городе так. В больших городах всегда всякая грязь бродила, а на селе – насущная работа. Я не про спившихся козлов говорю, каких в наших деревнях всегда было вагон и маленькая тележка, а про нормальных мужиков. Там не до глупостей, если хочешь хозяйство иметь: надо землю пахать, за скотиной ухаживать. Корове же или овце нет разницы, какие политические взгляды у её хозяина. Жизнь – это хлеб, мясо и молоко, а всякие Библии, Кораны или уставы партий – дело двадцатое. Учения разные придумывают и народ мутят всякие проходимцы, кто себя хлебом халявским уже обеспечил или только ещё халявы урвать хочет. А ты народу дай земли, домик собственный, коровку – и наплевать ему будет на разные религиозные и политические дрязги. Ведь ты посмотри, Саша, где такие проблемы существовали? Только, где народ жил плохо!

Гончаров покачал головой: он редко слышал, чтобы Фёдор выдавал такие длинные рассуждения. Глядя на полуразрушенный, но когда-то явно более чем добротный дом, майор заметил:

– Вот в этой самой Европе жили очень неплохо: домики имели, машинки и всё такое. А проблемы были и раньше, до Катастрофы.

Исмагилов хмыкнул:

– Наверное, были, не спорю. Да только это уже от другой крайности: от дури и с жиру, как говорится, их проблемы.

– Тоже верно, – кивнул майор. – Но не всё так просто.

В кустах снова от души закряхтел Пётр. Гончаров усмехнулся:

– Ну, Петька по полной программе оттягивается!

Они посмеялись.

– Пока там Петя облегчается, пойду я дом посмотрю, – сказал Фёдор. – Интересно же!

– Оружие возьми, на всякий случай, – посоветовал Гончаров.

– Да тут тихо, а пистолет-то у меня есть, – махнул рукой Исмагилов.

Он прошёлся вдоль стены домика, увитой местами сгоревшим при пожаре плющом, и повернул на угол, туда, где располагались хозяйственные постройки.

Гончаров обогнул стоявший на лужайке гравилёт и, осторожно ступая, вышел на проезд, который вёл от группы домиков к просёлку, если его можно было так здесь назвать. У обочины ржавел пыльный остов мини-вэна, с которого давно сняли колёса и вообще всё, что можно снять. В обе стороны на дороге, покрытой несколько потрескавшимся, но всё ещё очень приличным асфальтом, не было видно ни души – лишь дрожал над ней хорошо прогретый воздух.