Неожиданно все кончилось. Сопротивление прекратилось. Была только кричащая толпа. Люди бросали оружие и бегали с поднятыми руками. Другие падали на колени, умоляя сохранить им жизнь. Последовал еще один смертоносный залп, и над стадионом воцарилась мертвая тишина.

Однако тишина мнимая, как немного погодя понял Хамнер. Оружие молчало, никто не выкрикивал приказы, но звук был. Кричали раненые. Слышались мольбы о помощи, стоны, гулкий кашель, когда кто-то старался прочистить порванные легкие.

Фалькенберг мрачно кивнул.

— Теперь мы должны отправиться в ратушу, мистер президент. Немедленно.

— Я… о Боже! — Хамнер стоял на вершине стадиона. Ноги у него подгибались, и он, чтобы не упасть, держался за колонну. Картина внизу казалась нереальной. Слишком много крови, целые реки, кровь струится по ступеням, льется по лестницам и впитывается в поросшее травой поле.

— Все кончено, — негромко сказал Фалькенберг. — Для всех нас. Полк улетит, как только вы прочно возьмете власть. Никаких проблем с электростанциями не будет. Теперь, после смерти Брэдфорда, техники вам поверят. А горожане без лидеров не будут сопротивляться.

Можете направлять их в глубину континента, сколько понадобится. Распределите их среди верных людей, и они не причинят беспокойств. Эта ваша амнистия — это было только предложение, но я его повторю.

Хамнер ошеломленно посмотрел на Фалькенберга.

— Да. Сегодня убито слишком много. Кто вы, Фалькенберг?

— Всего лишь наемник, господин президент. Ничего больше.

— Но… На кого вы работаете?

— Вот этот вопрос мне еще никто не задавал. На адмирала Лермонтова.

— Лермонтова? Но ведь вас выгнали из Совладения! Вы здесь, потому что наняты… адмиралом? Наемник?

— Более или менее, — холодно кивнул Фалькенберг. — Флоту надоело, что его используют для вмешательства в жизни других людей без единого шанса… привести дела в порядок.

— И теперь вы улетаете?

— Да. Мы не можем здесь оставаться, Джордж. Никто не забудет того, что произошло сегодня. Вы не можете сохранить нас и создать способное работать правительство. Я заберу первый и второй батальоны и то, что осталось от четвертого. Нас ждет новая работа.

— А остальные?

— Третий батальон останется, чтобы помогать вам, — сказал Фалькенберг. — Мы собрали в третий батальон всех женатых, всех надежных людей и направили их на электростанции. Они не участвовали в бою. — Он посмотрел на стадион, потом снова на Хамнера. — Во всем вините меня, Джордж. Вы не приказывали. Вы можете сказать, что бойня совершалась по приказу Брэдфорда и он в припадке угрызений совести покончил с собой. Люди захотят в это поверить. Они захотят думать, что кто-то наказан за… за это. — Он махнул в сторону поля внизу. Откуда-то слышался детский плач.