— Она же сказала — все.

— Но тебе-то она объяснила?

— Ни слова не сказала. Только все вздыхала, что ты не прилетел.

Хрящ откинулся на подушку, кусая губы от досады.

— Ладно тебе… — нерешительно проговорил Кирилл. — Кончай, больным нельзя нервничать, — внезапно он понял, что Хрящ хочет остаться один. — Ну пойду я. Принести еще чего-нибудь?

— Да не знаю… Ты пива вроде обещал?

Кирилл выбрался из больницы и пошел по улице, закинув пакет за плечо. На первом же перекрестке он неожиданно наткнулся на Дрына, который копался в двигателе древнего облупленного «Чезета».

Остановившись, Кирилл некоторое время с усмешкой наблюдал за его стараниями. Потом сказал:

— Салют композиторам. Что, рояль не настраивается?

Дрын обернулся.

— А, привет. Видишь вот, провод вылетает… Обожди пять секунд, подвезу до города.

— Ну подвези, — Кирилл присел на корточки, закурил.

Дрын щелкал плоскогубцами, вполголоса матерясь.

— Как там музыка? — поинтересовался Кирилл. — Играет?

— Да ну на фиг… — пробормотал Дрын, не оборачиваясь. — Рваный нормально такты держит, девочка на «Ионике» тоже терпимо. А Вано на барабанах молотит, как бесноватый. Попробовал Удота посадить — так он, паскуда, сразу мне барабан бычком прожег.

— Тяжелый случай.

— Ага… Может, ты на барабанах посидишь?

— Не-а. Какие мне барабаны — повестка со дня на день придет.

— А-а, у нас Брюхо тоже вот… Вместе пойдете. Ну ничего, я их вышколю, музыкантов этих хреновых, — Дрын поднялся, кинул плоскогубцы под сиденье. — Ну, помчали.

Мотоцикл так звонко трещал, что прочие звуки тонули, как в болоте.