— Могли бы номер и с видом на бабу их знаменитую предоставить, — брюзжу.

— Какую бабу? — недоумевает Сашок.

— А ту, что с глазами завязанными да с факелом в руке.

— Статую Свободы? — выпучивает на меня глаза Сашок и тут же обидным смехом заходится. — Так она в Нью-Йорке стоит!

— Почему? — глупо спрашиваю. — Всё лучшее в столице должно быть. Как у нас.

Здесь Сашок не находится, что сказать. Плечами пожимает и морду воротит, улыбку пряча.

— Ладно, — рукой машу. — Хрен с ней, с их Свободой. Своей девать некуда. Устал я. Обед в номер закажи и спать будем. Да, и чтобы к обеду водочка была, а не их шнапс блевотный! Как, кстати, по-американски водка будет?

— По какому? — переспрашивает Сашок, и в его глазах опять бесенята смешливые прыгать начинают.

— Что ты меня всё подначиваешь?! — взрываюсь я. — Мы в какой стране с тобой находимся?

— В Соединённых Штатах Америки.

— Тогда какой здесь язык, по-твоему?

— Английский, — лыбится ехидно Сашок.

Оторопеваю я здесь от непонимания полного и взглядом недоверчивым его сверлю.

— Это ещё почему?

— Да так уж исторически сложилось, — мнётся Сашок, но улыбка с губ не сходит.

— Не забивай мне баки! — в сердцах брякаю. — Ежели здесь Америка, то и язык американский!

— Как скажете, Борис Макарович, — тушуется Сашок, на морду безразличие напуская, тем самым конфликтную ситуацию сглаживая. — Невозможно доказать отсутствие того, чего нет.

Задумываюсь я над его фразой философской, но ни хрена её не просекаю. Что он хотел сказать? Чего это нет, и почему его отсутствие нельзя доказать?

— Это бога нет, — наобум парирую я, — а чертей на свете предостаточно развелось.

— Именно это я и имел в виду, — корректно подводит черту под дискуссией Сашок и начинает по телефону в ресторан названивать.