Вернулся я в усадьбу за неделю до выборов совсем никаким — настолько выступления да митинги измочалили. Сопровождающих всех ещё во дворе распустил, от челяди встречающей отмахнулся, Алиске, как из машины вылезли, буркнул, что обедать не буду, так как устал очень, и к себе поплёлся.

Однако в коридоре меня лечила встречает и дорогу преграждает. Разит от него как из бочки винной, на ногах с трудом стоит, но по всему видно, что в том состоянии глубокой проспиртованности находится, когда хмель уже, сколько ни пей, мозги задурманивать не может.

— Б-брис М-мкарыч… — лепечет невнятно.

— Потом, потом… Завтра… — отмахиваюсь что сомнамбула, его миную и в спальню к себе устремляюсь. Одно желание у меня сейчас дикое — выспаться как следует. И мечтается суток так трое дрыхнуть беспробудно.

Но лечила от меня не отстаёт. В спальню заходит, дверь за собой плотно закрывает.

— Борис Макарыч, — голосом на взводе, с фальцетом, взмаливается он, — р-разговор с-срьёзный к вам, по поводу вашего братца…

Оборачиваюсь к нему и вижу, что в глазах его ужас дикий полыхает.

— Ладно, — вздыхаю, — излагай.

— Ап… ап… — пытается что-то из себя выдавить лечила, но ничего не получается — видать, пятерня страха горло сдавила. Руками дрожащими карманы ощупывает, фляжку извлекает, колпачок свинчивает и прикладывается к горлышку основательно.

— Ух… — выдыхает с некоторым облегчением и начинает наконец говорить: — Насчёт вашего братца… Если б в бога верил — точно посчитал бы, что он Антихрист…

Здесь опять у него горло перехватывает, и лечила снова к фляжке присасывается. И таким вот образом: фраза — глоток, фраза — глоток, и поведал он мне свои врачебные наблюдения за пациентом во время комы.

Да, думаю, маху я с лечилой дал. Раньше, когда отлучался, Алиска за Пупсиком присматривала — но у неё-то мозги в отношении Пупсика запудрены основательно. А вот про лечилу я забыл. Придётся срочно побеспокоиться, чтобы тайна моя за пределы усадьбы не просочилась.

— Да у тебя, дружок, белая горячка! — заявляю безапелляционно, флягу у него отбираю и сам отхлёбываю, чтоб тонус немного поднять, сонливость хоть на полчаса сбить. Что удивительно, помогает здорово, так как смесь у лечилы во фляге атомная. Что рашпилем горло дерёт.

— Дык как?.. — таращится с перепугу лечила. — Не должно…

— А чёртики зелёные тебе не мерещатся? — продолжаю атаку. — Или змеи ползучие?

— Черти? Не-ет… — мотает головой. — А змеи… Дракона вот двоеглавого, огнём плюющего, пару раз видел…

— Вот-вот, — киваю. — Проспись-ка лучше, а завтра с утра поговорим.

Силком его за дверь выпроваживаю, вздыхаю тяжко, остатки из фляги допиваю и вместо того, чтобы в постель забраться, к Пупсику плетусь.