– Спасибо, краса-авчик! – поблагодарил другой голос. Грудной женский, очень сексуально вибрирующее контральто.

Завиггер, как всякий нормальный гуманоид мужского пола, хочешь не хочешь оторвался от забойных похождений Чтьяганука Непобедимого. Рывком поднял голову от экрана. Желая обозреть прелести красотки с голосочком, природой наделенным столь обольстительными обертонами; в полной уверенности, что узрит соплеменницу… Каково же было его удивление, когда прелестница оказалась ЗЕМЛЯШКОЙ!

Ее спутник, также зем, индивид ненормально здоровенный по меркам их расы, криво ухмыльнулся. Расплачиваясь, гривастый блондин швырнул на стойку пестрый ворох бумажек; изрядно мятых, скомканных, будто хранили их, небрежно сунув в какую-нибудь коробку. И загребущим движением чрезмерно мускулистой ручищи смахнул купленные билеты.

– Глазенки попрридержи, паррень. Вывалятся, – рычаще посоветовал кассиру. Девушка издевательски хихикнула, подхватила громилу под необъятный бицепс, и парочка эрсеров устремилась прочь. Курс они держали к выходам в эскалаторные галереи.

Большой длинноволосый зем и маленькая бритоголовая земляшка стремительно пересекали центральный зал ожидания «Измайлово-13» – космической станции, древней, как сплетенная их предками Сеть, – еще имперцами сооруженной во внутреннем пространстве системы Завигг Рулл. Завиггер же – представитель народа местных туземцев – со смешанным чувством омерзения и изумления провожал их взглядом, пока фигуры реальных эрсеров не растворились в одном из проемов. Кассир впервые в жизни столкнулся с живыми земами, но ни на миг не усомнился в их аутентичности.

Он сокрушенно подумал: «Как жалко, что обладательницей обворожительного голоска оказалась эта грязная тварь!» – и ужаснулся. Ибо перед его внутренним взором внезапно возникла картина: завороженный сладостными речами, не открывая глаз, он влезает в спальный гамак, а там с распростертыми объятиями, слюнявым розовым язычищем облизываясь от предвкушения, подстерегает ЭТА… И вдруг явственно ощутил, что его окатывает волна гадливого презрения. Она проникла извне, словно ухмылка огромного зема материализовалась в едкую кислоту и просочилась в организм сквозь поры. «Ага, счас. Ррраскатал губищу, макака!» Кассир резко вздрогнул, будто очнувшись, и растерянно оглядел наличные, которыми расплатились чудовища. С аверсов банкнот скалились разнообразные градоначальники, все как один свиреполицые гориллоиды, а на реверсах были со знанием дела изображены пыточные орудия и знаменитые тюрьмы. «Ого, – вяло удивился кассир, – неужто агрики, зинкурийские деньги…»