Наибольшим потрясением, конечно, было то, что все они, вся уцелевшая компания Крольчатника, уже пребывали здесь. Это выяснилось через полчаса. Известие принес тот же Хватов, заявившийся с парой работяг подключать к Дому электричество и делать внутреннюю проводку. «Без хозяев не положено», — съерничал он. По-моему, он все время понемножку добирал. В подслеповатое оконце Дома я увидел прогуливающегося с независимым видом Сему. «Конечно, все, — подтвердил Хватов, наконец-то с удовольствием наблюдая за мной. — Третьего дня и привезли. Понимать надо, сати… Игорь. Это же ше-еф!» — «Ладно, — сказал я, — ладно».

Я повидался с Семой, с Юношей Володей, у которого на переносице отчетливо выделялось припухшее красное пятно, с Наташей Нашей. Ларис Иванна по понятной причине не выходила, а Ксюха пребывала в лесу, куда ушла ни свет ни заря. «Она и вчера сразу — шмыг! Только огляделись, — наябедничал Сема, которому явно от Хватова перепало, — увидела — п-периметра н-нет… А вообще мне на этом н-новом месте даже б-болъше правится. Со снабжением, п-правда, ожидаются с-сложности, но господин Х-хватов вполне обнадежил. Ты, ст-тари-чок, Барабанова навести. Приболел маэстро от всех волнений. П-погоди, расскажем, как нас из К-крольчатника увозили, да что потом было…»

Кузьмич не показался мне так уж плох. Я немного поговорил с ним. Я настолько готов был к продолжению чудес, что отсутствие Кузьмичевой обстановки меня озадачило больше, чем окажись его книга, картины, амулеты, безделушки и засушенная игуана вместе с ним тут. «Время собирать и время разбрасывать», — сказал он в ответ на мое сочувствие. Он не выглядел огорченным, а хвори, настоящие или выдуманные, то обычная его желчь. Выходя от Кузьмича, я вдруг почувствовал, что несмотря ни на что мне делается лучше и спокойнее.

Я обошел все коттеджи, занявшие поляну, что меж Домом и краем березового леса. Не подходил только к самому дальнему, незаселенному, седьмому. Кажется, в условной нумерации на «Объекте-36» у Правдивого тоже был седьмой номер.

Я успокаивался, Дом уже оказал свое благотворное воздействие на меня. А все же вопросы оставались. Я шагал и думал, что девяносто из ста нормальных людей, даже будучи посвящены во все мои обстоятельства до тонкости, все равно сказали бы, какого дурака я свалял. Что на что променял, да скольких за собой притащил. И что нечего кивать на мистику и роковые тайны, которых вовсе даже, может бьггь, и нет. И кем я вижу себя здесь? Владетелем-феодалом? Главой общины? Верховным жрецом? Ссыльнопоселенным? А что должна делать жена ссыльнопоселенного? Влачить долю и горевать о покинутом столичном быте? А товарищи твои ссыльно-каторжные, между прочим, вовсю привыкли на готовом жить. Почки-соте ты им обеспечишь? И это при условии, что вас здесь оставят. Ведь расклад сил, как ты понимаешь, не изменился ничуть. Если только в сторону худшего. Веник вот зол… Будешь злым, к человеку со всей душой, а он тебя железкой по черепу. Но ведь с душою-то не со всей…