— Встать! — приказ сопровождался чувствительным ударом тяжелого ботинка по спине. Сергей кое-как встал — с вывернутыми и скованными за спиной руками это было сделать довольно трудно.

Он огляделся — точно так же скрученный Борис стоял у ворот, и двое омоновцев обыскивали его, проверяя карманы. Хосы и Лены нигде видно не было.

«Сейчас они обыщут меня и найдут нож и пистолет.», — спокойно подумал Сергей, а ловкие руки одного из троих стоявших вокруг его людей в черных масках уже начали ощупывать одежду. Появился пистолет, потом нож, спецсредства из кармашков жилета. После каждой находки Сергей получал сильный удар в живот от здоровенного камуфляжника с «бычими», налитыми кровью глазами — лица его Сергей не видел из-за маски, но мог представить, что интеллект на нем вряд ли отпечатался. Омоновец стоял чуть справа от Сергея и бил так, словно Воронцов был виноват в том, что у него нашли, и должен был понести телесное наказание немедленно.

Стоявший сзади боец перед каждым ударом задирал скованные руки Сергея так, что дыхание прерывалось от боли, и тут же следовал резкий хук в живот, и перед глазами все начинало плыть.

«Что ж вы делаете, суки!», — хотел закричать Воронцов, но он посмотрел в глаза избивающему его парню, и понял, что так он лишь разозлит его ещё больше.

Обыск закончился. Бориса уже кудато-то увели, возможно, за воротами омоновцев ждала машина. Сергея, снова до ломоты в суставах вывернув ему скованные руки, тоже повели со двора, и тут он услышал сзади:

— Стой, Хомяков! Отбой! Ошибка вышла — сняли с него обвинение!

Сергей почувствовал, что его руки отпустили, и медленно повернулся — на крыльце стоял Хосы, а рядом с ним командир ОМОНА, молодой, довольно симпатичный парень с задранной вверх маской и рацией в руке. Он кивнул:

— Отбой, отбой! Открой наручники и верни ему все — у него есть разрешение!

Пока Хомяков, сопя под маской, доставал ключи и открывал наручники, во двор ввели Бориса, у которого под глазом уже наливался синевой приличный синяк. Командир повторил приказ, и с Бориса тоже «расковали».

Сергей, растирая запястья, молча огляделся — за все время их захвата он не произнес ни одного слова. Злоба, ярость и ненависть к омоновцам, ни за что, деловито и цинично избившим его, клокотала в Сергее, и он даже испугался — вдруг ему сейчас вернут пистолет, а он не сдержиться и перестреляет всех?..

Однако — сдержался, и не смотря на дружелюбный тон омоновца, отдававшего оружие и «причиндалы», промолчал. Хосы и ворчаший Борис о чем-то разговаривали с командиром ОМОНа, стоя у крыльца, с которого испуганными глазами смотрела на все происходящее Лена.