Хорошо еще, что предки у обоих народов были общими, о чем свидетельствовало бесспорное сходство обиходной речи.

Первый вопрос, на который волхв дал более или менее вразумительный ответ, был таков:

– Как тебя зовут?

– Серко, – после некоторого раздумья ответил он.

– Имя-то не христианское, – сразу пригорюнился Венедим. – Нет такого в святцах. Надо бы его о вероисповедании подробней расспросить.

– Отстань! – цыкнул на светляка Кузьма. – Не до того. Сейчас надо про главное разузнать. Как из этой сучьей берлоги на белый свет выбраться.

С этим, конечно, были согласны все, да что проку! С какого только боку они не заходили и какие только слова не подбирали, а ничего путного добиться не могли. Начали говорить про Грань – у волхва глаза округлились от удивления. Упомянули про Черную Субботу – то же самое. Не понял он и вопросов, касавшихся пресловутых смертоносных облаков, химер, здухачей и мха-костолома.

Вот где бы пригодился такой специалист по части допросов, как Герасим Иванович Змей! Эх, не повезло бедняге!.. В двух шагах от вожделенной цели принял мученическую смерть. Надо надеяться, что святой Петр найдет ему теплое местечко при своей небесной канцелярии. Или Вельзевул в своем аналогичном ведомстве.

Как ни странно, в точку попал Юрок, наобум поинтересовавшийся, каким это образом обитатель светозарного мира угодил в столь мрачное и опасное место.

– Я провалился в ловчую яму паскудни, – сообщил волхв.

Вскоре выяснилось, что неведомая паскудня (вероятнее всего, некий особый вид химеры) имеет привычку подкарауливать людей в тщательно замаскированных норах, но не убивает жертву на месте, а для каких-то своих нужд утаскивает в подземелье.

– И никто назад не вернулся? – осведомился Кузьма, лучше кого-либо другого знавший, для каких именно нужд химеры используют живых людей.

Оказывается, что подобное бывало, хоть и редко. Паскудня, уже доставившая добычу к месту назначения, могла вдруг утратить к ней всякий интерес. Или, наоборот, две паскудни вступали между собой в схватку, и человек получал возможность ускользнуть в безопасное место.

Но в любом случае те, кто соприкоснулся с паскудней, были обречены на смерть. Они быстро чахли, высыхали, сходили с ума и даже становились опасными для своих близких. Прокляты все, кому довелось хоть ненадолго побывать в утробе левиафана.

– Где? – Кузьма и Венедим непроизвольно переглянулись. – В чьей утробе?

Серко рассказывал путано и сумбурно – то ли еще не очухался окончательно, то ли был не речист от природы.

Из его сбивчивого повествования можно было понять, что в прошлом людей было больше, чем звезд на небе, и жили они совсем иначе. Большинство из них не понимало разницы между добром и злом, а пользу свою видело в высасывании соков из матери-земли. Ради этого люди изрыли все ее тело глубокими норами, а потом заковали в железные полосы и опутали медной проволокой. Повсюду стлался ядовитый дым, гудели бездушные механизмы и даже днем горел искусственный свет.