– Ы-ы-ы… ы-ы-ы… – замычал он и протянул к Петровичу связанные проволокой, покрытые синяками и кровоподтеками руки, но тот уже припустился вон из коридора.

В голове не укладывалось, что его бывший бригадир теперь станет одним из «постояльцев». И войдет в число тех, кому Петрович будет заливать вонючую баланду в кормушку.

Весь день он ходил сам не свой и даже ночью долго вертелся, прежде чем удалось уснуть. И потом несколько раз просыпался. В мыслях застыла одна и та же картина – как его самого ведут в клепаном ошейнике и оставляют за тяжелой железной дверью камеры.

Утром, когда Петрович занимался привычной процедурой кормежки, к нему подбежал взбудораженный Гайда. С собой он привел какого-то пришибленного энейца с дрожащими руками.

– Бросай все, он вместо тебя закончит, – выпалил Гайда, хватая Петровича за рукав.

– Что стряслось?

– Есть работа. Идем, по дороге расскажу.

Рассказ был недолгим. Петровичу следовало подняться на станцию, погрузить на платформы какие-то штуковины и сесть туда самому. А на другом конце разгрузить и вернуться тем же поездом.

Вроде бы ничего сложного, но слишком уж нервным и испуганным выглядел Гайда. Петрович заподозрил, что от него скрывают нечто важное.

На уже знакомой станции царило спокойствие. Гурцор-распорядитель указал на груз – пара десятков деревянных ящиков и обвязанные тряпьем железяки непонятного назначения. На ящиках уже пристроились двое энейцев, назначенных Петровичу в помощники. Он взглянул на их ручки-прутики и понял, что толку от таких грузчиков будет маловато.

Гурцор велел ждать платформу. Петрович составил из ящиков что-то вроде кресла и попытался задремать.

Ему это почти удалось, но через двадцать минут его вдруг разбудил тяжелый топот множества ног и лязганье металла.

Он приоткрыл глаза. Несколько десятков тяжеловооруженных гурцоров грузились на платформу. Они двигались быстро и слаженно – выбегали из какого-то прохода, занимали место и замирали.

Платформа укатила в черный зев тоннеля, через минуту подошли еще две, пустые. Гурцор-распорядитель крикнул, чтобы начинали погрузку.

Петрович довольно лихо побросал ящики на платформу, а вот с железяками пришлось попыхтеть. Их таскали втроем – энейцы упирались изо всех сил, но основная нагрузка все равно ложилась на человека.

Между ящиками Петрович устроил себе уютный уголок, где и расположился, ожидая отправки. Платформы вздрогнули и начали быстро набирать скорость. Стало прохладно – несущийся навстречу воздух был пропитан холодом древних подземелий.

Петрович скорчился, обхватив себя руками, и бездумно смотрел в темноту тоннеля. Энейцы тоже притихли, спрятавшись за ящиками от набегающего потока воздуха. Никто не удосужился объяснить, долгим ли будет путь. Петрович никак не мог решить – попытаться ли ему уснуть или просто подождать. Хотя спать хотелось. Платформы мягко качались и убаюкивали.