Матка сделала знак мясникам.

С Захаром покончили столь же оперативно, только перерубленный бетонной балкой хребет сразу разделили на части, какие-то из них отдав детям, а какие-то пристроив к мусорному фетишу в соседней комнате.

Настала очередь Спицы. Наемница как раз начала приходить в себя. Увидев перед собой лицо Талмаша, она очухалась окончательно, хрипло вскрикнула, попыталась сесть. У нее это не вышло, она завертела головой, заругалась. Увидела толпу карликов, увидела Яну на соседнем столе.

— Эй, что это? Где мы? — задергалась она, — Эй, развяжите меня! Спасите! Трава!

— Съели твою траву, — спокойно сказал очкастый и переглянулся с маткой.

— Как съели? А ты кто? Эй, развяжи меня! Ты же… Ты — Серега! Погоняло «Золотой»! Мы тебя должны спасать были!

— Должны… Но ведь не спасли, — улыбнулся «Золотой» Серега не совсем весело и — отвернулся.

— Бат гунда! — закричал Талмаш и ударил Спицу баклажкой по голове.

Она закричала, упала на спину, повернулась к Яне.

— Эй, что тут такое? Спаси меня! Извини меня! — задыхаясь и корчась, обратилась она к Стрелке, тут же дернулась в другую сторону, пытаясь освободиться; хрипло с надрывом закричала, пробуя порвать путы, но только рассмешив этим присутствующих бюреров. На ее крики даже прибежали из своего угла дети и начали, играясь, выкручивать ей пальцы на ноге.

— Эй, уйди! Отпустите меня! Вы что же!.. — голосила наемница, и Яна безвольно опустила голову на стол. Это был конец. Бесславный и — такой вот жуткий.

Волкова ошибалась. Все, виденное до этого, было еще не самым страшным.

— Косерва! — решительно произнес Талмаш, тыча окровавленным пальцем в сильные ноги Спицы, — Good консерва!

Очкастый понятливо кивнул и исчез в неизвестном направлении. Шаман карликов тем временем подошел к Яне и начал ощупывать ее лицо и голые руки, покрытые синяками и ссадинами. Недовольное лицо его прямо-таки говорило, что Яна «плохая гунда, шнутка», что годится только для еды! Волкову это «успокоило», потому что она уже начала подозревать, чем здесь могут являться консервы.

Самые дикие ее предположения оправдались.

Очкастый Серега прикатил некий агрегат, похожий на детскую коляску. Только этот был шире, имел бесчисленное множество каких-то лямок, хомутов и ремней, а также три различные по диаметру трубки. Выглядел Золотой еще более подавленно, прятал глаза, однако продолжал делать свое дело.

— Эй, что это? Вы чего! Ты, урод очкастый! Продался, сука! — завопила Спица.

Талмаш отошел от Яны и, развернувшись к Спице, приподнял обе руки. Тело наемницы резко дернулось вверх, ремни натянулись, едва не отрывая стол от пола. Спица закричала еще громче — ремни врезались ей в живот и перетянули конечности. Талмаш отпустил ее, Спица упала обратно. Мясники тут же подскочили к ней, быстро освободили от пут и пересадили к кресло, зажав руки и ноги в специальных креплениях — руки в плечах, а ноги почти у самого паха.