Концевой вошел в камеру спокойно, не прихрамывая и не баюкая раненую руку. На лице его не было следов побоев, и он не вздрагивал затравленно.

Похоже, до пыток дело и в самом деле не дошло.

Он даже что-то хотел сказать Осетру, но один из конвойных тут же рявкнул на галактосе:

– Не разговаривать, уроды!

Ну не разговаривать так не разговаривать!.. Почему бы и не пойти навстречу хорошим людям? Тем более что все важные слова свои Осетр приберег вовсе не для них!

Теперь стволом по ребрам угостили его.

– Идем с нами!

Вышли в коридор. Заперли дверь. Двинулись – двое спереди, двое сзади, Осетр в центре этого маленького каре.

Интересно, сразу в резиденцию главаря приведут? Или сначала допрос будет проводить некая мелкая сошка? Какой-нибудь начальник местной службы безопасности – такие люди без памяти любят громкие названия занимаемых ими должностей.

Идти, к удивлению Осетра, оказалось недалеко.

Хотя что в этом странного? Ведь холм, под которым размещается база, не слишком велик…

Помещение, в которое его привели, показалось слишком маленьким, чтобы быть резиденцией главаря. Скорее это была кладовая, только без складских ячеек.

Те, у кого не хватает денег на приобретение синтезаторов, вынуждены покупать вещи впрок и хранить их. К тому же на таких планетах, как Алеут-III, нет синтезаторной сети, так что и сами синтезаторы здесь без толку. Вот и заводят люди склады и кладовки…

Скорее всего, помещение предназначалось для проведения допросов, поскольку Осетра посадили на стул, залитый прямым сиянием какого-то светильника, так что все остальное попросту было невозможно рассмотреть.

Некоторое время в помещении ничего не происходило. Потом вдруг раздался довольно приятный мужской голос:

– Вы назвали себя парламентером. Почему?

Речь звучала по-меркански.

– Я и в самом деле парламентер.

– И что же вы хотите предложить, парламентер?

– А с кем я разговариваю?