Глава семьдесят пятая

«Ну вот, – подумал Осетр. – Свершилось! Регент стал императором!»

Можно было возвращаться в столицу победителем.

Впереди много дел! Еще недавно я бы сказал, что впереди создание семьи… Но не теперь. Теперь все изменилось…

Он вспомнил Яну.

И снова отчетливо понял, что ничего не изменилось. По крайней мере, в его чувствах к девушке. И почему-то не удивился.

Он представил себе, как через много десятков лет, когда все жизненные планы будут реализованы и все задачи решены, ему не останется ничего, кроме как уйти на покой и начать сочинять мемуары.

И он снова вспомнит Яну.

«Мое восхищение ею угасло постепенно, будто угли прогоревшего костра, – напишет он. – Еще недавно на них можно было вскипятить чайник страсти или зажарить шашлык восторга. Но вот уже присыпаны они серым пеплом равнодушия, и остается только удивляться, куда же он делся, этот ярко пылающий огонь…

Конечно, мне еще предстояло осознать, что мое чувство к Яне было всего-навсего первой любовью, страстью, как правило, удивительно недолгой и быстро сменяющейся другим чувством… вернее, чувством к другой женщине. Собственно, другая женщина к тому времени уже заняла ее место. Ее звали Екатерина, и ей в течение нескольких месяцев и на нескольких планетах пришлось исполнять роль моей супруги, пройти со мной огонь, воду и лихое время и в результате умереть по глупой случайности…

Впрочем, чувство, которое я испытывал к Катерине, ничем не походило на мое отношение к Яне. Скорее мы были с Катериной товарищами, пусть и спящими в одной постели…

С Яной же все было по-другому – я впадал в нежно-томительный восторг от одной мысли о ней; чем бы я ни занимался, какое бы задание ни выполнял, она незримо присутствовала рядом со мной. Будто за плечом стояла…

Так продолжалось все время, пока я играл с врагами в прятки. А когда я спас Яну в системе Дальнего Алеута, этот восторг сменился новым чувством – постоянным желанием видеть ее, быть с нею рядом, касаться ее. И только навыки самоконтроля, приобретенные в школе «росомах», позволяли держать себя в ежовых рукавицах.

Потом, когда от нее пришла памятная хивэграмма, и оказалось, что это неблагодарное создание наплевало на все, существовавшее между нами и представлявшееся мне главным в жизни, а для нее бывшее всего лишь эпизодом в череде любовных приключений, которую переживают иные женщины – не станем уточнять, как их называют! – я пережил самое настоящее потрясение.

К счастью, это потрясение стало началом конца.

Униженный и оскорбленный, я не стал отвечать ей и, наверное, поступил совершенно правильно, потому что изменить все равно было ничего невозможно. И видимо, от осознания этого бессилия любовь моя пошла на убыль. А может, я принадлежал к числу тех, кто любит в ответ на любовь, и когда Яна разлюбила меня, со мной стало происходить то же самое, что и с нею.