Уверенно, чуть ниже него, слева по поверхности «свиньи», двигались фигуры. Это явно были не его люди. Его люди уже потеряли боеспособность, а эти перемещались играючи. Но не только это их выдало, вернее, не столько это. Яркая серебристая одежда. «Как избирательно режет эта штуковина! – удивился про себя Руган. – Своих не бьет!». Его снова тошнило, но рвать было, наверное, нечем, и он сдержал позывы. И времени на прихорашивание, наверное тоже, уже не было. Преодолев какую-то странную ломоту в суставах, он схватил в руки игломет. Пришлось бросить высокого Гермо и тот, потеряв равновесие снова упал, скользнул вниз, но в последний момент все-таки застрял. «Зря его отцепил», – констатировал Руган отрешенно. Он увидел, что три таинственные фигуры поворачивают лица к нему, ведь он забыл выключить фонарь. Теперь уж стало не до того. Он сделал около десятка выстрелов в авто-режиме. Неизвестные кувыркнулись куда-то в темноту. Он снова попытался помочь бедняге Гермо подняться – тот боролся с рвотными позывами, но видимо ему тоже было уже нечем рвать, – одновременно провел разведку фонарем, сразу понял, что в текущий момент, подъем минометчика – это не самое важное.

Память вытворяла с ним странные вещи, может мозги в черепе уже кипели и в полусваренном состоянии плохо выполняли свою основную работу? Теперь он забыл, как отключают фонарь, ведь, кажется, раньше это совершалось достаточно просто. В злости он рванул ремешок, и бросил фонарь вниз. Вращаясь в полете, отчего-то ставший широким световой конус выхватывал из мрака какие-то застывшие, немые сцены. Не смотря на мимолетность, они успевали впечатываться в барахлящую память, так что Руган даже фиксировал ракурсы происходящего. Там – какие-то, очень спокойные на вид люди, без лиц, в сплошном облегающем сверкании, заламывали руки и били прикладами по голове кого-то из отряда. Тут – двое, таких же сверкающих, пилили ножом горло кому-то неизвестному в противогазе. Отсюда – подходили еще несколько, их иглометы были наизготовку.

«Странно, почему они убивают? – снова удивился Руган. – Нас можно брать голыми руками. Конечно, – понял внезапно, – они делают это сгоряча, еще не разобравшись. Потом начнут брать в плен, для допросов. И тогда смогут узнать, кто и что тут делает». Этого нельзя было допустить.

А фонарь еще некоторое время прыгал, бил световым пучком туда-сюда, потом, наконец, потух, может, разбился. Не время было удивляться стойкости столь хрупкой вещицы – и недосуг. Руган начал обстреливать те места, которые запомнил. Наверняка под град из отравленных игл попадали свои, но что теперь он сумел бы изменить? Он опустошил обойму, нагнулся к невидимому Гермо. Это его спасло – он явственно расслышал, как над головой прошел десяток или два ответных брашских приветов.