– Это непредсказуемо. А что? Интересуешься, сколько в нашем распоряжении? – Петр осклабился, но посмотрел ей в глаза и отодвинулся подальше. – Перебор, согласен. Прощенья просим.

– Сам хамишь, сам извиняешься. Какой ты, однако, самодостаточный. А про Костю я вот, к чему: частые провалы говорят о том, что он выкарабкивается – там. Настанет день, когда он выздоровеет. И не вернется.

– А ты? С тобой такое может случиться?

– Я справилась. Второго провала не будет, мне там делать нечего, – категорично сказала Людмила.

Она встала у окна и, отдернув шторы, выглянула во двор. Петр почувствовал жгучее желание подойти к ней и обнять – просто обнять, без дальнейшего продвижения. Но даже и на такую малость он не решился. Видели бы его терзания мужики из сотни…

Костя шевельнулся и, сонно подняв голову, привычно испугался.

– Зачем вы меня привязали? – Запричитал он. – Отпустите! Я ничего…

– О-о-о! – Простонал Петр. – Иногда мне кажется, что он меня разыгрывает. Скучно парню, вот он и устраивает всякое.

– Учитель? – Спросила Людмила, разглядывая Костино лицо. – Нет, он не прикидывается. Мимика другая.

– Отпустите, – заныл Константин.

– Смотри. Наш так бровями не делает.

– Да знаю, знаю, – отмахнулся Петр.

– Зачем ему это надо? Давно бы прервал жизнь, тем более, что в том слое он и так почти мертвый.

– А ты это сделала? С собой.

– Да, – просто ответила она. – Когда увидела, что выхода нет.

– На Родине он встретил Бориса. А Борис, вроде, соображает во всей этой кутерьме со слоями. Костя хочет его раскрутить. На некое высшее знание, – Петр, паясничая, поднял указательный палец.

– Да, это было бы полезно, – задумчиво произнесла она.

– Ерунда. Но если получится…

– И кроме того, он не в силах решиться, – добавила Людмила.

– С чего ты взяла?