Константин, не сводя с нее глаз, повернул замочек и нащупал пистолет. Выщелкнув обойму, он положил ее в карман и достал потрепанную, с закрученными углами, тетрадь.

Смерти нет. Умирая, человек всего лишь теряет одну из бесчисленных теней. Человек жив, пока себя осознает. Прекратить это невозможно, так же, как невозможно постичь бесконечность отражений. Если бы мы научились видеть свои тени, разбросанные в…

– Здесь все в таком духе? – С отвращением спросил Костя и перевернул пару листов.

Оплакивание мертвых – самая глупая из традиций. Широта ее распространения наводит на мысль об умышленном искажении действительности. Смерть физического тела является ничем иным, как частичным освобождением от…

Ну вот, освобождение, подумал Костя. Чего же он тогда обижался? Не в том лесу закопали?

– Это фуфло, – заявил он. – Ты сама написала.

– Сравни почерк, – равнодушно отозвалась она.

– Ты племянница Немаляева. Все, что ты говоришь, для меня ветер. Людмила, неужели ты не боишься? Среди злых мужиков… А Настя? Вы с ней заодно?

– Мы вместе. Но к дядюшке никакого отношения не имеем. На Родине я с ним не общалась, в этом слое тоже. Почти.

– А на моей Родине ты ему как дочь.

– Я отвечаю только за свою. Это… семейное. Он отлучен от клана.

– Почему я не перережу тебе горло? – Сокрушенно пробормотал Костя.

– Потому, что я тебе нужна. Сегодня я собиралась уйти. Но решила остаться. Дядюшка погиб, да? Сюда он перекинулся из твоего слоя. Ты будешь искать с ним встречи, но без меня он тебя примет… по-другому.

– Что ты мелешь?

– Я слышала, как ты бредил.

– С Немаляевым я общаться не планирую, – отрезал Константин.

– Придется. Твоего сотника замкнуло, и ты это видишь. И я вижу. Ты пойдешь к дяде Саше. Больше тебе деваться некуда. И я пойду. Раз дядюшка ищет тетрадь Бориса, значит движется в том же направлении, что и мы. Или желает двигаться.

– «Мы»?