«Вопрос лишь в том, у кого…» – снова подумал Виктор.

– Короче, ты намекаешь, что мои сведения – вранье?! – прошипел Корзун.

– Не вранье. Это хорошая, грамотная деза. В ней есть главное: частица правды. То, что установить легче, например – дата запуска, совпадает. Фамилия руководителя проекта – тоже. Действительно, Фаворский, и начинал он действительно в лагере. А все остальное не стыкуется. Особенно – место. Здесь ты крупно ошибся: этого аппарата вроде как и не было, но где он стоял, найти не трудно.

– Витя, он же заслан Макаровым, – сказал Шибанов.

– Витя, я его кончу, – предложил Ренат.

– Не так скоро… – ответил Мухин. – И где же это место? Не на острове?

– В центре Москвы, Виктор Иванович, – проговорил Вовик, глядя ему прямо в глаза.

– Значит, Изделие в Москве… И мы летим не к нему, а как раз-таки от него.

– Куда мы летим, мне вообще не понятно. В пятьдесят шестом году его разрушили, – напомнил он.

– Да, ты уже говорил… Точный адрес не известен?

– Улица Возрождения. Там, где сейчас находится дом двадцать один.

Все расхохотались так, что задрожали крышки багажных полок. Не смеялся лишь Вовик.

– То есть в двадцать первом доме, да? – уточнил Мухин с издевкой.

– По косвенным данным, штуковина была здоровая. А здание стоит на саркофаге. И оно до сих пор закрыто. Строили его не для заселения, а для контроля.

Прокашлявшись, Мухин глубоко вздохнул. Начбеза он знал, как родного, хотя и понимал, что его могла подменить личность перекинутого. Точно так же, как он сам подменил здесь настоящего Президента. Впрочем, с таким же успехом можно было поставить под сомнение и рассказ Корзуна… Одно слово против другого слова – и никаких иных аргументов. Только желание или нежелание поверить.

– Развеселил ты нас, Вовик, – сказал Мухин, снова вздыхая. – Даже Матвея Степаныча… Матвей! А ты-то чего ржешь? Ты-то здесь что смешного увидел? Улица Возрождения – прикольное название, не правда ли? Особенно – дом двадцать один… Или у тебя какие-то личные ассоциации?

– Личные…

Виктор глянул на Шибанова, и тот, все еще досмеиваясь, невзначай приблизился к Корзуну. Возле кресла он споткнулся, и Матвей вдруг странным образом очутился на полу. Оценить исполнение приема мог, наверное, один Вовик, остальные ничего особенного и не заметили. Корзун почему-то привстал, перевалился через подлокотник и рухнул животом на ковровую дорожку – все за какую-то долю секунды. Спустя еще мгновение Шибанов прижимал его шею коленом.

– Нужны ремни, – сказал он.

Вместе с Вовиком они скрутили Корзуну руки и ноги и, накинув ему на горло петлю, соединили все это в удушающую связку. Усадив Матвея обратно, Шибанов отряхнул ладони.