И Павел прикрылся. То, что Семенов называл «зонтиком», следовало трактовать как защиту. «Плащ». И он его создал. Или соорудил. Кто-то говорит «построил». И почувствовал себя очень спокойно и комфортно. Зачем ему все это? Господи! Он не чувствовал никакого напряжения либо усталости от того, что он закрылся. В сущности, и раньше «плащ» его несильно утомлял, это всего лишь мера защиты, но только прежде он этот невидимый щит держал, чувствовал его, пусть так, тяжесть, хотя держать его мог подолгу, сутками, но теперь он вдруг ощутил, что «плащ» его не то что не давит — поднимает. Или хотя бы приподнимает. Для чего тогда все остальное, когда он может теперь вот так, в коконе, оградиться от всего внешнего, ненужного и докучливого? Ощущение того, что грудь его распирает силой, но в то же время и применять ее вовне не хочется, нет в этом необходимости, успокаивало до того, что хотелось сесть и уткнуться в собственные колени, замкнувшись в себе, как улитка в собственном домике.

— Ну ничего себе! — воскликнул Мих Мих. Павел резко обернулся. Семенов смотрел на него донельзя изумленными глазами.

— Что?!

— Могу тебя поздравить.

— С чем?!

— У тебя очень… Я бы сказал, идеальная защита. Теперь я понимаю, почему не смог тебя нащупать.

— Михал Михалыч! Ну время же!

— Не томите, — подхватила возбужденная Марина.

— Чего кричите? Ну есть.

Дурные драматурги зачастую позволяют себе ремарки вроде: «Они воскликнули хором». Впрочем, порой это бывает оправданно. Но в данном случае ни законы драматургии, ни дурной вкус, ни что-то иное, кроме правды, которая может быть эквивалентом истины, не заставит пересказчика засвидетельствовать.

— Что?! — Павел и Марина воскликнули хором.

— Чего вы так кричите? — поморщился Мих Мих. — Тебя здесь нет, друг мой. Ты там.

— Где?

— Ну положим, карты у меня в голове нет.

— Но в прошлый раз вы же определили проспект Мира.

— Тогда у меня была, так сказать, реперная точка. Ну точка на местности, к которой можно привязаться.

— Но хоть примерно! — взмолилась Марина.

— Ну ориентировочно это район Белорусского вокзала, и движется в сторону области.

Павел всмотрелся в лицо Мих Миха, которое было необыкновенно одухотворенным. Сейчас он творил и, несомненно, ловил от этого кайф.

— Вы его держите?