Мама была здесь. Она не спала. Сидела у стола и неподвижно смотрела в одну точку. Потом вдруг прятала лицо в ладонях и принималась раскачиваться, как сутулый, покореженный маятник.

Она сидела молча. Одна. В пустой мертвой квартире. Молча сходила с ума от боли, тоски, страха и неизвестности.

Мама вновь замерла, уронив руки на колени. Взгляд, опустошенный и страшный, опять уткнулся в одну точку. Ни звука, ни слезинки...

* * *

Володя вздрогнул и проснулся. Сердце заходилось от тоски. Ноги совсем онемели от холода. Плечо продолжало болеть. В груди царапало при каждом вздохе. Он закашлялся. Только этого еще не хватало.

Он достал телефон и посмотрел время. Без четверти восемь. Сейчас должен уйти на работу Олин папа, через полчаса мать. Тогда он сможет подняться к Ольге и перехватить ее до того, как она сама побежит на учебу. Главное – момент не упустить.

Володя выглянул из окошка детского домика и принялся следить за подъездом. Последний раз занимался подобной ерундой в детстве, когда играли с пацанами в войнушку. Хотя почему ерундой? Тогда, в детстве, все было по-настоящему. А сейчас, хоть и выглядело фантастикой... Володя тряхнул головой. К черту такие мысли. Лучше думать о чем-нибудь другом. О чем угодно.

Перед глазами возникло последнее видение. Первый раз за все время он видел картинку не из прошлого, а из настоящего. Прошлым увиденное быть не могло. В прошлом дом жил. И был папа. Будущим тоже не могло. Володя знал, что станет делать, и был уверен, что в будущем в этой квартире маме не придется сходить с ума от горя и одиночества. Мамы там не будет. Никогда.

А планы его теперь никто не нарушит, разве что его самого убьют. По-другому не остановить.

Хлопнула дверь подъезда. Володя увидел Михаила Евгеньевича, Олиного папу. В мохнатой ушастой шапке и очках, с суровым видом. По нему можно было сверять часы. И обычно, когда Володя видел его, сразу же возникало желание вытянуться и проверить, все ли с твоей одеждой в порядке.

Отец Ольги был человеком неплохим, но на любое существо мужского пола, появляющееся рядом с дочерью, смотрел как на потенциального врага и мгновенно начинал искать, к чему придраться. Однажды Володя, придя в дом, не поздоровался с ним. И хотя отец Оли висел в это время на телефоне, это не помешало ему надолго затаить обиду.

Володя улыбнулся воспоминанию. Сейчас обиды Михаила Евгеньевича его не волновали.

Олин отец уселся в машину и укатил.

Мама Оли вышла немного позже обычного.

Проводив взглядом спину потенциальной тещи, Володя на полусогнутых вылез из убежища. С трудом распрямил спину, расправил плечи. Болело все. Ноги и руки потеряли чувствительность. Лицо перекосило от холода. Володя чертыхнулся и понял, что заиндевевшие губы тоже слушаются плохо.