С похоронами возиться пришлось самому. Здесь посредников не было. И хотя он понимал, что похороны и квартира – это единственные две возможности за него теперь зацепиться, приходилось рисковать.

В университете и дома он решил больше не появляться. Вообще избегал знакомых маршрутов. А кроме того, заметил за собой привычку коситься через плечо или останавливаться и озираться, словно в поисках номера дома, на самом деле выискивая слежку.

Эта новая привычка немного пугала. Вернее, пугала мысль о том, что привычка эта может прилипнуть на всю жизнь. А жить с оглядкой через плечо не хотелось. Но Володя старательно гнал от себя всякие мысли, оставляя лишь цели и пути их достижения. А цели по-прежнему было две: похороны и квартира.

К Олиному дому он добрался ближе к ночи. Приглядываться начал еще издали. Не ждут ли его здесь? Ведь тут могли караулить лысые бобики, присланные Лейлой. С другой стороны, то, что Ольга, как и мама, теперь недоступна, они наверняка уже узнали.

Так что и рассчитывать на его появление не должны. Но береженого бог бережет.

Володя потоптался в стороне, осторожно приблизился к подъезду, но опасения были напрасными. Никто его здесь не ждал.

Палец автоматически настучал код на домофоне. Дверь противно запищала, возвещая о том, что кто-то нарушил неприступность подъезда, и медленно начала закрываться. Володя был уже на площадке у лифта.

Почти нажав кнопку, он передумал и пошел пешком. Ноги болели после дня беготни, но Володя тянул время, хоть и понимал, что перед смертью не надышишься. А общение с предками Ольги было сейчас смерти подобно.

Нет, он не боялся. Бояться родителей любимой девушки, когда за тобой гоняются маги, походя убивая родных и близких, было более чем абсурдно. Просто не знал и не понимал, о чем и как говорить с ними. Что и как объяснять. И если свою маму он мог убедить в чем-то потому, что она была своя, то здесь...

Володя вышел на Олин этаж и остановился перед дверью ее квартиры. В груди екнуло.

Дверь была приоткрыта. Из щели между ней и косяком пробивалась тонкая полоска света. Внутри стояла тишина, словно хозяева ушли, оставив свет и открытую дверь.

Неужели его все-таки ждали? Следили, но не караулили у подъезда, а аккуратно глядели сверху из-за занавесочки. Володя отогнал глупую мысль. Если бы дело обстояло так, дверь уж точно была бы закрыта. И встретили бы его, когда он ничего не ждал. Просто Олин отец вышел вынести мусор или...

«Какой мусор? – оборвал себя Володя. – Какой мусор глухим вечером?»

Он осторожно толкнул дверь, вошел в квартиру и остановился у порога. Свет горел в прихожей, и на кухне, и в комнате. Пахло как-то странно, приторным и паленым. Володя хотел позвать, но почему-то не решился. И молча шагнул в комнату.